Андрей Анисимов - Кремлевский синдром

Аморов продолжал мяться на пороге:

— Яков Моисеевич, у меня есть проблема.

Фирман поморщился, но отказать во внимании начальнику своей охраны считал неосмотрительным. Руслан являлся щитом между ним и всем остальным миром, и этот щит за семь лет, пока они вместе, еще ни разу не дал трещины.

— Садись, выкладывай, — разрешил олигарх.

Руслан подошел к необъятному письменному столу патрона, но садиться не стал:

— Вы знаете, Яков Моисеевич, что я перевез семью с Кавказа.

Фирман кивнул, пытаясь перестать терзаться выходкой компаньона. Но даже сама возможность вывести из дела его долю бросала олигарха в холодный пот:

— Не тяни, я тебя слушаю.

— Так вот, я построил домик на Рублевке, недалеко от вас, и перевез отца с матерью и трех сестер.

— Знаю, я же тебе нашел участок. Ну и в чем проблема? — Фирману вовсе не светило выслушивать семейные хроники Аморова.

— Папа всю жизнь прожил в горах. В России он начал постоянно болеть. Вчера профессор Левитин предупредил — без гор папа скоро умрет.

Профессор Левитин обслуживал самого Фирмана. Это Яша разрешил Аморову пользоваться консультациями профессора для своей семьи. Поэтому сказать Руслану, что слова Левитина пустой звук, не имел права:

— Ты решил вернуть его назад? А как же национальные проблемы? Ингуши и все такое?

— На Кавказ в такой момент я папу вернуть не могу. Я решил купить им домик в Швейцарских Альпах. Пусть живут с мамой и девочками. Опять же где-нибудь недалеко от вашей виллы. Но естественно, куда скромнее.

— Прекрасная мысль. Мне приятно, что ты любящий сын, — все еще не понимая, куда клонится беседа, поддержал Яша.

— Мне нашли там небольшой дом за триста штук баксов.

— Дешево, молодец, — ухмыльнулся Фирман. Его шито находилось в одной из лучших курортных зон, и жилье там ценилось дорого. Самому олигарху оно обошлось в три миллиона.

— Но у меня в наличии только сто тридцать тысяч. Вы можете дать мне ссуду, чтобы хватило?

Фирман неожиданно выскочил из кресла и, громко голося, забегал по кабинету:

— Вы все что?! Все с ума сошли! Вы все сегодня сговорились обижать меня! И ты про деньги! Я вам всем дойная корова?! Я тебе плачу десять штук баксов в месяц, и ты еще осмеливаешься доставать меня с бабками! Никому ничего не дам! Не дам, понимаете, не дам!!! — продолжая выкрикивать последнюю фразу, олигарх улегся на пол и принялся стучать ногами по паркету.

Руслан попятился, позвал помощников. Вчетвером они спустили босса вниз и усадили в лимузин. Аморов понял, что довел своей просьбой хозяина до очередного приступа. Такие приступы часто перерастали в затяжную депрессию, которая могла длиться долго и требовала от персонала большого морального напряжения. Но сегодня Руслан своего патрона не жалел. Для горца отец и мать — понятия святые. Фирман не просто отказал самому преданному сотруднику. Он его кровно обидел.

В микроавтобусе пахло псиной, и Борисевич поморщился:

— Ты когда Рекса в последний раз мыл?

— Что он, ребенок, каждый день его мыть? Купал перед восьмым мартом, когда домой брал, — ответил кинолог Ундин.

«Сейчас июль… Правильно тебя Занудным прозвали», — подумал следователь и продолжать беседу не стал. Николай Борисевич с младенчества рос чистюлей, имел природную брезгливость ко всему неряшливому и неблаговонному, и в другой раз Ундину бы досталось, но сегодня майор ехал на задержание, и все его мысли крутились вокруг этого.

Братьев Самановых Николай Игнатьевич вычислил давно. Их банда держала под собой не только Минск и всю республику. Связи братков-бандитов распространялись куда шире. Димка Саманов с братом Шуриком чувствовали себя как дома и в Москве, и в Питере, и в Киеве. Мало этого, за последние полгода Семановы дважды побывали в Лондоне и несколько раз в Варшаве. На счету криминальной группировки с десяток заказных убийств, рэкет белорусских предпринимателей и наркота. Борисевич доказывал начальству, что брать Самановых надо давно — косвенных улик хватало. Но начальники не торопились. Братья умели с нужными людьми быть щедрыми. В прокуратуре ордер на их арест выдавали долго и неохотно. Борисевичу даже показалось, что городской прокурор остался весьма недоволен настойчивостью следователя. Но на сей раз в руках Николая Игнатьевича имелись неоспоримые доказательства. Жена убитого на прошлой неделе предпринимателя записала по телефону голос Шурика Семанова. Тот за день до убийства звонил с угрозами и требовал денег.