Никита Филатов - Записки о капитане Виноградове (сборник)

– Не понял?

– Так уж и не поняли, капитан? – встрял Пограничник, передавая напарнику папку с бумагами.

Тот рявкнул:

– Герои, мать вашу! На, смотри: заключения экспертиз… В автомате налетчиков все патроны – вареные! Что, не знал? И про то, что у их пистолета боек спилен, – тоже не знал? Читай: «не пригоден даже для производства одиночного выстрела»! А в машине – вообще не в счет, игрушка-газовик…

– В каком смысле вареные? – надо было что-то спросить, вот Виноградов и спросил.

– Дурака не валяй.

Действительно, что такое вареные патроны, широкие массы трудящихся узнали еще от вернувшихся из Афганистана солдат и офицеров: несмотря на то, что за наркоту и афони на сторону продавалось все и всяческое военное имущество, торговать оружием и боеприпасами все-таки считалось делом подлым: еще бы, кому хочется получить в спину очередь из пуль, деньги за которые греют карман гимнастерки. Поэтому патроны, спрос на которые у местных жителей всегда превышал предложение, предприимчивые ребята сначала ссыпали в котелок с кипящей водой, некоторое время в ней держали, доводя до кондиции, а уж потом с легким сердцем несли на продажу. Не отличаясь внешне, такие вареные боеприпасы почти напрочь теряли убойную силу. И при стрельбе в лучшем случае выплевывались из ствола.

– Бумаги дайте.

Все чин-чинарем: «…В результате термической обработки… по данным, подтвержденным трассологической экспертизой…» Подписи. Печати.

– Ну и что? Мы-то этого не знали.

– Серьезно? На-адо же…

– Капитан! Мы тут с тобой не шутки шутим! – С такими нервами подполковнику надо было на пенсию, в огороде копаться. Говорят, способствует. – Рассказывай! Все рассказывай!

– С самого начала? – вот таких Виноградов любил, с ними было просто и приятно.

– Да, конечно… – Жидковат был Пограничник, после руоповских допросов капитан бы и с тремя такими справился.

Преданно глядя в глаза Теплухину, он начал:

– Родился я в семье советских служащих. Прадед мой, Иван Иванович Перлов, происходил из рода потомственных волжских плотников…

– И не стыдно, Владимир Александрович? – укоризненно покачал головой чекист.

– Он первый начал, – пожал плечами Виноградов.

Пограничник скомкал побелевшими пальцами кожаную обивку кресла. Смолчал. Откинулся назад, устраняясь на время от разговора.

Это было довольно неожиданно и внушало определенное уважение.

– Хорошо… – Николай Николаевич отогнул манжету и глянул на циферблат знакомого капитану по прошлым встречам «Роллекса». – Попробуем по старой схеме. Я расскажу вам, что уже знаю. И спрошу о том, что хочу узнать. Потом обсудим, что будет, если вы откажетесь мне помочь. И что будет, если поможете. Идет?

– Я даже не знаю… Я даже не знаю, что мешает мне встать и послать вас обоих… На массаж! Или в душ шарко! – Подобно пробковому буйку, сорванному течением с проржавевшей цепи, он уже даже не пытался сопротивляться стремительным и неодолимым силам.

– Очевидно, врожденная интеллигентность, – улыбнулся чекист. – Итак, нас в сложившейся в стране ситуации тоже не все устраивает. Повальная продажность, бандитский беспредел, гнилость и бессилие властных структур. И поверьте, Владимир Александрович, госбезопасность сложа руки не сидит! Кое-где корректируем, иногда и силовыми методами. Но то, что в последнее время вытворяет ваша организация, это уже, знаете, слишком.

– Николай Николаевич, а вы меня ни с кем не путаете? – Хуже быть ничего не могло, червивая вонь политических разборок выползала, казалось, из всех обитых деревом углов.

– Вас спутаешь… Напомнить кое-что? Пожалуйста! Осень, охота, некто Виктор Евгеньевич из Москвы. Кто-то что-то возил в Приречье – как же, последний оплот, борющаяся республика! Вы ведь тогда с должности слетели? Слетели…

– Это была моя собственная инициатива!

– Конечно-конечно! Разумеется. А Прибалтика? Помнишь, к кому ездил? Полковник Луконин, земля ему пухом, застрелился, но Вася-то Френкель? Говорят, где-то здесь, по Питеру, болтается, на нелегальном положении: те ведь его приговорили заочно… Опять же Кавказ! В Москве пришлось некоего Раабтилена в Лефортово упрятать – хотел мэра взорвать, шалунишка! Тоже уверял, мол, «собственная инициатива». Ты вроде с ним встречался в горах?

– Я ездил по службе, это легко проверить. Много с кем работал. И дружил.

– Да, понимаю. Характер такой общительный!

– Вы уж совсем-то за дураков нас не держите, не вынес своего отсутствия в разговоре Пограничник. – Не стоит.