Василий Горлов - Дама наизнанку

— Когда Грачев узнает, что всеми своими неприятностями он обязан Вашему ослиному, простите, нежеланию признать очевидное…

Петр Валерьянович замедлил шаги, развернулся и снова подошел к офицерам.

— Так на чем мы остановились? — не моргнув глазом, поинтересовался он. — Вы что-то говорили о гуманитарной помощи?

— О ней, сударь мой! Так вот, я хочу, чтобы Грачев знал: если это он приложил руку к похищению моего офицера, то у него всего два часа на то, чтобы его отпустить. В противном случае грачевский заклятый дружбан Малышев будет детально информирован об операции по захвату Всесвятского рынка. У меня все! Можете идти!

Как-то сразу уменьшившись в росте, Крамской повернулся и, выполняя распоряжение, засеменил к своему авто. Это был последний, зубодробительный удар по взлелеянному и тщательно ухоженному достоинству "публичного человека".

— Что ж вы эдак-то, Климент Степанович, по-строевому? — весело спросила Овечкина. — Нешто можно так с барином-боярином?

— Да уж, барин… Ты прости меня, Лида, но к нему очень подходит смачная русская поговорка, в дореволюционных (я имею в виду революцию семнадцатого года) изданиях словаря Владимира Даля приведенная: "Был б. дин сын, а теперь батюшка!". — Понимаешь, продолжил он виноватым тоном, — в старину слово это не считалось таким безусловно нецензурным, как в наши дни.

Овечкина успокаивающе погладила руку полковника, подумав, что приведенная им поговорка звучит удивительно актуально — куда ни кинь, сплошь "батюшки"…

Около двух часов ночи Лида проснулась от назойливого звона мобильника. Незнакомый мужской голос осведомился, разговаривает ли он с майором Овечкиной.

— Скорее, с трупом майора Овечкиной! — ответила обозленная и еще не окончательно проснувшаяся Лида.

— Извините. С Вами хочет поговорить Юрий Гаврилович.

— Какой еще Юрий Гаврилович?

— Грачев.

Лида стремительно села и зажгла свет — благо, у супругов по ее настоятельному требованию, высказанному еще до свадьбы, были разные спальни.

— Алло, Лидия Сергеевна?

— Да, слушаю Вас, Юрий Гаврилович!

— Ничего, что так поздно?

— Нормально.

— Настоятельно прошу Вас передать тому серьезному господину, который был сегодня с Вами на известной встрече, что к его проблеме ни я, равно как и никто из людей мне известных, отношения не имеют. Мы постараемся помочь — с точки зрения столь любимой Вашим спутником информации. Если сможем, конечно. Пока могу лишь дать совет: ищите среди "отморозков", респектабельный народ такими вещами не балуется. Очень прошу Вас побыстрее передать мои слова адресату. Вы это сделаете?

— Да, я сейчас же перезвоню.

— Надеюсь, что инцидент исчерпан. Позвольте также высказать искреннее восхищение Вашей информированностью. Между прочим, предложение Петра остается в силе. Спокойной ночи.

Так оказалась заполненной первая из четырех ключевых клеточек сканворда с призом в виде жизни капитана Гусева. На три других оставалось тридцать четыре часа.

Она не выспалась, и потому была мрачной и саркастически настроенной. Завтрак прошел в ледяном молчании. Родионов (Лида никогда не называла своего нынешнего супруга по имени) читал газету, и, казалось, этого даже не заметил. Допив чай, он осведомился, найдется ли у нее сегодня вечером время, чтобы съездить к Мордвиновым. Узнав, что вряд ли, Юрий утвердительно кивнул головой, как будто услышал именно то, что хотел, чмокнул супругу в темечко и уехал в министерство. "Хоть бы выругался, что ли!", — вяло подумала майор: в этом случае у Лиды появился бы повод сказать какую-нибудь гадость в ответ и разрядиться. Она подозревала, что их совместная жизнь была бы менее невыносимой, если бы Родионов хотя бы изредка позволял себе подобные слабости. Не человек, а калькулятор какой-то!

Налив вторую чашку кофе и закурив первую сигарету, Овечкина задумалась о плане работы на четверг. Во-первых, надо было ждать продолжения разговора с неизвестным анонимом. Любопытно, откуда был вчерашний звонок: от Зотова или Наумова (Филимонов после неудавшегося покушения исключался, а с Крамским по линии Арефьева уже все было ясно)? Во-вторых, просто сидеть и ждать, в условиях цейтнота было непозволительной роскошью. Следовательно, надо было вступать в активную игру с Блохиным, Хандыбиным и Востриковым. В результате, Лида решила с утра пораньше пригласить на Петровку Блохина, поскольку было совершенно безразлично, с кого начинать, и очередность, в которой они пришли ей на память, в этих условиях была ничем не хуже любого другого критерия. Настенные часы показывали 8-15. Взяв телефонную трубку, она наудачу набрала знакомый номер. После первого же зуммера раздался бодрый голос, вместе гражданского "алло" гаркнувший фамилию своего хозяина: