Дарья Дезомбре - Ошибка Творца

— Господи, да отстань ты от меня наконец! — Броня вырвала свою руку из его цепкой пятерни, смерила презрительным взглядом — от расстегнутой на волосатой груди рубашки до узких джинсов, лишь подчеркивающих кривизну ног. — Отстань навсегда со своими шашлычками и шампусиками, понял?!

И поспешила обратно в зал суда, а Коля лишь кривовато улыбнулся и с независимым видом полез в карман за сигаретами.

Толстой однажды сказал: «Удивительное дело, какая полная бывает иллюзия того, что красота есть добро». И глядя на стоящую на возвышении, будто так и положено ей по статусу, статусу королевы, и дающую показания Надю, Маша не могла с ним не согласиться.

— Прежде всего, — тон адвоката обвиняемой был почти извиняющийся, — давайте проясним вопрос с экипировкой. Вами были куплены два прорезиненных плаща и две пары перчаток, идеальных для совершения кровавого убийства. Вы готовили членов своей игровой группы к преступлению?

Надя грустно улыбнулась, мягко обвела взглядом зал:

— Я готовила — как и всегда — членов своей группы к ролевым играм. Дело в том, что я единственная из всех могла себе позволить потратиться на хорошие костюмы. А мне не хотелось краснеть за своих игроков.

— Прошу присяжных принять к сведению информацию из переписки членов игровой группы. — И адвокат передал приставу несколько скрепленных листков.

Маша вздохнула: она помнила, что они нашли в компьютерах Таси, Никиты и Максима. Надя действительно субсидировала их фэнтезийные платья. Случайность, помогающая теперь защите выстроить логическую цепочку, где экипировка для убийства казалась нелепым совпадением? Она еще раз взглянула на спокойную красавицу за кафедрой. Черта с два! Ничего не было случайного во всей этой истории для Надежды Шварц.

— Ваш отец, — повернулся к своей подзащитной адвокат, — действительно пытался вас убить?

— Нет! — Зеленый всполох в огромных глазах взметнулся, чтобы быть мгновенно приглушенным опущенными веками. Маша нахмурилась — это было первое проявление чувств за все то недолгое время, что они с Надей были знакомы. — Он никогда не пытался меня убить. Он… — Она замялась. — Он пытался меня совратить.

По залу пронеслось дружное «ах!». Это было что-то новенькое: великий ученый норовит изнасиловать собственную дочь, возможный инцест… Андрей посмотрел на Машу со значением — вот и истинный мотив, как тебе? Маша кивнула: да, это было больше похоже на правду, чем история с отравлением, которую им выдал Никита.

— Ложь! — раздался вдруг женский голос из глубины зала. Обернувшись, Маша увидела бледную, дрожащую всем телом женщину лет тридцати. Опираясь на спинку стула, та с ненавистью смотрела на Надежду Шварц. — Отец… Никогда бы так не поступил!

— Порядок в зале! — прикрикнула судья и повернулась к Наде: — Продолжайте.

Надя вздрогнула, оборвав взгляд-связку с женщиной в черном.

— Моя сестра, — пояснила она присутствующим. — Последние годы живет далеко от нас, в Америке, и я не хотела ее расстраивать. — Она кивнула, будто подтверждая эту немудреную мысль, а затем, совсем уже было оправившись от замешательства, продолжила: — Но иногда так сложно все держать в себе. И я как-то не выдержала, рассказала обо всем ребятам из моей группы. Подозреваю, в голове Никиты все перемешалось. — Надя пожала плечами. — Он помнил только, что отец поступил со мной плохо, и перенес действие игр на реальность. Это, как вы сами видите, частый случай у участников ролевых игр.

— Подбивали ли вы Никиту Торнякова на совершение преступления?

— Если бы я искала себе соучастников, — спокойно сказала Надя, глядя только на присяжных, — то точно бы не выбрала человека, верящего в вурдалаков и говорящего с духами. Человека с официальным психиатрическим диагнозом. Я уже год жила отдельно от отца, и, если бы он снова начал ко мне… приставать, я бы просто пошла прямиком в полицию. Поверьте, единственное, в чем меня можно упрекнуть, это в неосторожных высказываниях в присутствии параноидального шизофреника. В свое оправдание скажу — о том, что Никита так тяжело болен, я узнала только после…

Надя опустила глаза, будто не в силах больше справляться со своими чувствами, а Маша отметила на автомате — тонкие руки дочери Шварца, сжимающие носовой платок, не дрожали. Да и сам платок был скорее данью мелодраме, слез дочь Шварца пока не лила.

— Крейцерова соната, — сказала Маша тихо, но Андрей ее услышал.

Но не понял: