Дарья Дезомбре - Ошибка Творца

— Красота, — вдохнула воздух Бронислава, впервые улыбнувшись.

Колян, покручивая на пальце брелок с ключами от машины, хмыкнул. Лачуга какая-то. Краска облупленная, трава не стрижена. Директор Института генетики — кому рассказать! Он огляделся — слева, на островочке гравия, стояла машина директора: джип «вагонер», родом из 80-х, обитый деревянными панелями. «Офигеть!» — усмехнулся Колян. Он правда не понимал, как можно ездить на такой тачке, когда у тебя есть бабло на «Кайен»? Калужкин с Броней тем временем подошли к веранде, поднялись на обвитое лиловым клематисом крыльцо. Бронислава достала из кармана ключ, но не рискнула сразу открыть, а, сложив ладони лодочкой с двух сторон, заглянула на веранду.

Убаюканная мирными звуками сада, она не сразу поняла, что увидела — стол, стоявший посреди веранды, был опрокинут. А на ковре, покрывающем крашеный деревянный пол, лежал с закинутым вверх острым подбородком Борис Шварц. Вокруг — на рассеченном горле, на груди и животе — застыла кровь. Кровь обтекала стол и ножки сломанного стула, покрывала немаркий ковер, скапливалась в щелях плохо пригнанного деревенского пола, впиталась в домашние серые брюки и смешной фартук с торсом Аполлона.

И едва Бронислава, крепкая девочка, настоящий ученый, изрезавшая за свою недолгую научную жизнь уже десятки подопытных мышей, осознала, что увидела, она с тихим стоном осела на нагретое летним солнцем крыльцо, прямо на руки еще ничего не понимающего Калужкина.

Примерно в то же время вышла книга некоего итальянца — Чезаре Ломброзо. Как и Гальтон, тот обмерил немало черепов и сделал вот какой вывод: человеков существует два вида. Один из них — атавизм, человек преступный. У такого индивида имеются аномалии в строении черепа, напоминающие черепа доисторических рас: узкий скошенный лоб, асимметрия глазных впадин и чересчур развитые челюсти. И при всем различии между итальянским тюремным врачом и английским джентльменом, их изыскания сходились в одном. Там, где англичанин искал высшую расу, итальянец доказывал существование преступной подрасы. Перед смертью Гальтон написал роман-антиутопию, которым, впрочем, не заинтересовалось ни одно издательство, где изложил следующее: «То, что природа делала слепо, медленно и жестоко, следует делать прозорливо, быстро и мягко». К несчастью, потомки только частично прислушались к советам благообразного английского джентльмена.

Они стояли перед Анютиным, как два первоклассника, вызванные к директору школы. Пристыженные, глаза в пол. А полковник расхаживал по кабинету и монотонно их ругал. Именно монотонно, без огонька. Два дела, два будущих «висяка». Одно — убийство телеведущего, который, как выяснилось, сам был заказчиком по крайней мере четырех убийств. И второе — смерть молоденькой кинозвезды, чей муж в прошедшие выходные покончил с собой, перерезав себе вены в ванне и оставив записку, мол, сам виноват в ее гибели.

— Это не он, — тихо сказала Маша.

— Что? — Анютин навис над столом, поставив руки на кулаки.

— Это не он убил Алису. Он виноват, но косвенно, в смерти первой жены. В этом и признается.

— Тоже убийство? — нахмурился Анютин.

— Нет. Авария. Возможно, самоубийство.

— Вот видишь, — сел наконец в кресло Анютин. — Актриса, говоришь, погуливала. Плюс свела в могилу первую супругу. Так что был и мотив, и возможность. Выходит, сцена в ванной все объясняет. Алиби надо прошерстить — наверняка найдется дырочка нам на радость. И этот твой, — он кивнул Андрею, — Джорадзе. Связался с профессиональными убийцами, вовремя не заплатил или подставил слегонца, высветив на голубом экране, они же его и…

— Нет, — твердо сказал Андрей.

— Да вы что, сговорились, что ли? — вскочил опять Анютин.

— Убийца из кафе — высокий мужчина среднего возраста. А тот, кто напал на меня у гаражей, был отлично тренирован, скорее всего, молод и — с маленьким размером ноги. То есть небольшого роста. — Андрей проигнорировал возмущенный Машин взгляд: ему таки пришлось признаться в рискованной экспедиции — выдал огромный синяк на плечах.

— Та-а-ак, — протянул Анютин. — Значит, спорить мы не будем. И с сегодняшнего дня, ребятки, ваш приоритет — блестящий ученый, изрубленный в ночь на понедельник у себя дома. Золотые мозги, перекупленные обратно у Штатов за большие деньги, чтобы поднимать целину нашей науки. Я уже пообещал журналистам центральных каналов, что мы бросим на расследование лучшие силы. А лучшие силы у нас это кто?