Ричард Диминг - Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]

Он вытащил из кармана бутылочку и достал оттуда таблетку.

— Прими эту штуку, и она тебе устроит такие проблемы с желудком, что о полете и речи не будет.

Я удивленно покачал головой.

— Ты спятил, Чак. Ты знаешь, что это очень опасный рейс? Генерал сказал мне, что пассажиры — просто мерзкие типы. Что тебе от них нужно?

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Ты хочешь получить шестнадцать сотен долларов просто так?

— А кто не хочет?.. Послушай, давай выпьем по этому поводу, Чак, и поговорим немного. Видишь ли, мне не хотелось бы обманывать «Интернэшнл Чартер». Там ребята сообразительные. — Я открыл шкафчик с выпивкой. — Чего тебе налить?

— Бренди, пожалуй, только не слишком много. Я надеюсь, что мне еще придется сегодня лететь.

Я принес бутылку и два стакана туда, где он сидел. Это было очень хорошее бренди, старое, в тяжелой бутылке с массивной большой печатью на донышке. Мягкое, как поцелуй девственницы. Я налил себе немного и поставил стакан на столик у постели. Затем снова покачал головой и стал наливать бренди в его стакан. Разумеется, бутылку я держал не за горлышко, а за широкую часть.

— Ну, дружище, достаточно.

Я стоял перед ним, чтобы он мог видеть, сколько я ему налил. Было очень просто неожиданно ускорить движение руки, протягивая ему стакан, так, что старое доброе бренди плеснуло ему в глаза. Затем, не перехватывая бутылку, я опустил тяжелое стеклянное донышко ему на голову — чуть-чуть ниже уха, как меня учили делать это в Техасе, но не с бутылкой бренди. Вот почему он, видимо, ничего не подозревал, хотя в конце концов он проходил такие же тренировки, и, кроме того, он явно действовал по правилам. А как я уже сказал, там ничего не было сказано о бренди.

Рухнул он как подкошенный, и мне не понадобилось слишком много времени, чтобы найти в доме изоляционную ленту и обмотать ему руки. Затем я крепко связал их тонкой веревкой.

Наша постель представляла собой большую двуспальную кровать с дубовой рамой. В верхней части была прочная дубовая спинка для подушек и такая же пониже — в ногах. Его связанные руки я прикрутил к спинке кровати, затем связал ему ноги, сняв башмаки и носки, и привязал их к изножью. Привязал достаточно туго, чтобы он не мог извиваться, и, затягивая узлы, мало беспокоился о его кровообращении. Не думаю, что вся операция заняла больше двух минут. Потом я принес большой кувшин воды и начал щипать ему мочки ушей — где-то читал, что это помогает привести в чувство человека, потерявшего сознание.

Чак пришел в себя, когда я вылил на него два кувшина. Выглядел он отвратительно и был мертвенно-бледен. Через несколько секунд его вырвало, и, это было ему тем неприятнее, что он не мог пошевелить головой.

— Не трать силы на крики, приятель, — проворчал я, — старина Серж, который живет рядом, сегодня в полете, а до следующего дома не меньше полумили.

Он смотрел на меня с ненавистью.

Я сунул руку в его легкую голубую куртку и вытащил бумажник. Заодно снял с пояса его «смит энд вессон» калибра 0,36. В бумажнике оказалось довольно много долларов и две кредитные карточки. Он, словно ястреб, смотрел на меня, когда я переписывал номера и делал вид, что сверяю их с каким-то списком. Представление получилось достаточно убедительным.

— Ну и как ты себя чувствуешь, собрат по шпионажу? — мягко спросил я.

— Ты — гад ползучий.

Я улыбнулся, глядя, как он шевелит руками, чтобы понять, насколько профессионально завязаны узлы. Будучи бойскаутом, я выигрывал на этом деле кучу призов. Видимо, веревки начали давить, так как он заворочался. Скоро руки у него совсем онемеют, и тогда ему ни за что не выпутаться.

— Знаешь, Чак, я никак не думал, что номер выйдет. Просто не мог предположить, что ты позволишь мне так близко подойти к тебе с бутылкой бренди. Ни за что в жизни.

Я удивленно покачал головой, но все еще был настороже. Через некоторое время его снова стошнило. Я налил еще стакан бренди и вылил ему в глотку. Глаза его налились кровью, и, думаю, он уже плохо видел.

— Это тебе опохмелиться, — сказал я и искренне рассмеялся.

— О, Господи! — простонал он, сделав еще несколько осторожных движений. Он был настойчив, этот парень, но в то же время настолько измучен, что едва ли ему удалось бы чего-то добиться.

— Мы были не очень уверены, — начал он, и видно было, что в нем говорит оскорбленная гордость, — что ты действительно чужой агент; после того, как ты застрелил одного из наших людей, мы стали очень сильно тебя подозревать, но все же не были окончательно уверены. Ну, расскажи мне, как ты убил того парня?