Ричард Диминг - Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра]

Мысль о кофе вновь вызвала в нем какую-то неопределенную реакцию, и в связи с этим у меня возник вопрос:

— А как вы узнали, что это я?

Он мягко улыбнулся:

— Мне сказали, чтобы я искал высокого англичанина, летающего на амфибии типа «Бобер» и… и одетого как вы.

Как бы там ни было, а человек был хорошо воспитан: «одетого как вы» подразумевало бейсбольную кепку, тиковые брюки цвета хаки, перемазанные керосином, кожаную куртку, выглядевшую так, словно я в ней удалял нагар с поршней (как, впрочем, оно и было), и американские десантные ботинки на шнуровке, к правому крепился нож Фарберина для коммандос.

Я многозначительно ухмыльнулся и заявил:

— Вы меня не обманете. Вы же настоящий Роберт Е. Ли, знаменитый джентльмен с Юга.

С печальной улыбкой он ответил:

— Я ненавижу обманывать, сэр, но в конце концов мы с ним выходцы из того же самого штата.

Я уточнил:

— Вирджиния.

Он кивнул в знак согласия, я тоже; затем, сгибаясь в три погибели под тяжестью его багажа, я зашагал в тот чертов «Баари».

Получив свой кофе, черный и очень горячий, в огромной чашке, я направился в тихий уголок воевать с ним один на один. Однако куда раньше, чем я успел что-то сообразить, кто-то резко отодвинул стул с противоположной стороны стола, шлепнулся на него и так же резко придвинулся к столу. Роберт Е. Ли никогда не позволил бы себе такого с человеком, страдающим с похмелья. И в самом деле это был не он, а Вейко. Он спросил:

— Когда ты собираешься закончить работу на компанию «Каайа»?

Он обратился ко мне по-английски, но даже в моем состоянии я сразу смог почуять, что ему от меня что-то надо. Обычно мы разговаривали друг с другом по-шведски. Финский язык — один из труднейших в мире, и я никак не могу добиться нужной беглости речи. Но чаще мы с Вейко вообще не разговаривали. Он самый большой жулик в Лапландии. Я ничего не имею против разговоров с жуликами, но только не с теми, о которых всему миру известно, что они жулики. Однако я не знал, что за аферу проворачивал он в этом году.

— Убирайся, я до смерти занят.

Он наклонился ко мне через стол.

— Для тебя есть работа, если ты быстро развяжешься с «Каайа». Не здесь, в Швеции.

Я сосредоточенно уставился на него. Нет, он не походил на Деда Мороза, он просто выглядел, как самый большой лапландский жулик: низкорослый, очень плотный мужчина в двубортном костюме из полосатого, зеленого с черным, материала, настолько же соответствующего Лапландии, насколько соответствовал бы ей тигр. Лицо — достаточно полное (что не типично для народа, любящего картошку), но гладкое и не обветренное.

Я отхлебнул кофе.

— Что за компания предлагает работу?

Потом я придумал вопрос получше:

— Какова твоя доля?

Он раскинул руки и улыбнулся счастливой, открытой улыбкой продавца подержанных автомобилей.

— Всего несколько процентов.

— Когда начинать?

— А скоро ты закончишь с «Каайа»?

Я вернулся к кофе.

— Не могу. Контракт заключен до первого снега.

— Врешь, — улыбнулся он еще шире. — «Каайа» таких контрактов не заключает. Когда ты освобождаешься?

Я глотнул еще кофе. Он делал свое дело, и лишь теперь я до конца понял, что весь подход Вейко был, вероятно, способом выяснить, какой район для «Каайа» я обследовал. Такое вечно происходит, когда в районе, где одна фирма полагает обнаружить ценные минералы, вдруг становится заметен интерес другой поисковой фирмы. И Вёйко был тем идеальным человеком, которого следовало бы нанять, чтобы выведать, чего я тут нащупал.

Конечно, если даже вдруг представить, что все, кроме северных оленей, не ведают, что Вейко был жулик, то теперь-то каждый должен был заподозрить неладное.

— Что это за работа? — спросил я. — Поиск? Доставка?

— Тебе объяснят на фирме. Когда ты сможешь начать?

— Я не могу. У меня контракт с «Каайа». А почему ты не предложишь эту работу Оскару Адлеру?

Адлер был единственным, кроме меня, пилотом гидроплана, работавшим тем летом в Лапландии.

— Сумасшедший дом, — он снова развел руками. — Эта работа требует взлетать как с суши, так и с воды. У него не амфибия; здесь только у тебя есть самолет и с поплавками, и с колесами.

Вот это было правдой.

— Извини, — покачал я головой. — У меня контракт с «Каайа».

Мне захотелось еще кофе. Когда я оглянулся, Вейко как раз вставал из-за стола. Он не казался озабоченным, как можно было ожидать после потери своих нескольких процентов. Или после того, как он ничего не разнюхал о районе, где я занимался изысканиями для «Каайа».