Роберт Дугони - Могила моей сестры

У мистера Кауфмана был такой вид, будто он сейчас заплачет.

– Ты знаешь, что она ездит на велосипеде в больницу навещать Питера?

– Да ну?

Больница была в Силвер-Спурсе, другом городке, даже не соседнем. Саре бы здорово влетело, если бы узнали родители.

– Она приносит ему книжки-раскраски, – сказал он, и в его глазах стояли слезы. – Говорит, что экономила деньги на попкорне.

Стряхнув с пиджака дождевую воду, Трейси вошла в похоронное бюро Торенсона. Старик Торенсон – так они в детстве звали Артура Торенсона – бальзамировал всех умерших в Седар-Гроуве, в том числе ее мать и отца, но когда Трейси позвонила ему на неделе, то разговаривала с Дарреном, его сыном. В школе Даррен учился на несколько классов старше ее и, очевидно, занялся семейным бизнесом.

Она представилась сидевшей за столом в вестибюле женщине и отказалась присесть и выпить чашку кофе. Освещение в бюро показалась ей ярче, чем она помнила, а стены и ковер более светлыми. Однако запах не изменился. Он напоминал ладан – этот запах ассоциировался у Трейси со смертью.

– Трейси? – С распростертыми руками подошел Даррен Торенсон в темном костюме и галстуке. Он протянул ей руку. – Рад тебя видеть, хотя и при таких печальных обстоятельствах.

– Спасибо за все эти хлопоты, Даррен.

Кроме кремации Сариных останков Торенсон еще предупредил работников кладбища и обеспечил священника для похорон. Трейси не хотелось церковной службы, но и не хотелось, чтобы просто вырыли яму и бесцеремонно бросили туда сестру под покровом ночи.

– Не о чем говорить.

Он провел ее в бывший офис своего отца, когда-то Трейси с матерью договаривались здесь о похоронах ее отца, а потом она была здесь, когда от рака умерла мать. Даррен сел за стол. На стене рядом с семейной фотографией висел портрет его отца, выглядевшего моложе, чем Трейси помнила его.

Даррен женился на Эбби Беккер, в которую был влюблен еще со школьных времен. Кажется, у них было трое детей. Он был похож на своего отца. Крепко сложенный, Даррен зачесывал волосы со лба назад, что подчеркивало нос картошкой и толстые очки в черной оправе, какие в детстве носил Дэн О’Лири.

– Тут сделали ремонт, – сказала Трейси.

– В конце концов сделали, – ответил он. – Потребовалось время, чтобы убедить отца, что «почтительный» не обязательно означает «унылый».

– Как отец?

– Время от времени грозит вернуться к работе. Когда так говорит, мы даем ему в руки клюшку для гольфа. Эбби просила передать свои соболезнования.

– Были какие-нибудь проблемы с участком?

Седар-гроувское кладбище было старше самого городка, хотя никто не знал, когда там совершили первые похороны, поскольку на первых могилах не было надписей. Волонтеры стремились поддерживать его, выпалывали сорняки и подстригали траву. Если кто-то умирал, выкапывали могилу. Они работали бесплатно, без слов понимая, что когда-нибудь кто-то отплатит за услугу. Из-за ограниченного пространства городскому совету приходилось утверждать каждое захоронение. Здесь хоронили только жителей Седар-Гроува. Сара умерла, будучи жительницей Седар-Гроува, это был не вопрос. Трейси попросила, чтобы сестру похоронили вместе с родителями, хотя технически это был участок для двоих.

– Ни малейших, – сказал Даррен. – Все устроили.

– Наверное, нам надо взять бумажную работу на себя.

– Все уже сделано.

– Тогда я просто выпишу тебе чек.

– Все хорошо, Трейси.

– Даррен, пожалуйста, я не могу просить тебя об этом.

– Ты меня и не просила. – Он улыбнулся, но в улыбке была грусть. – Я не возьму твоих денег, Трейси. Ты и твоя семья и так много выстрадали.

– Не знаю, что и сказать. Я тебе признательна. Действительно признательна.

– Я знаю. Когда Сара пропала, это была потеря для всех нас. И все здесь уже никогда не будет как раньше. Она как будто принадлежала всему городу. Наверное, как и все мы тогда.

Трейси и раньше слышала похожие слова – что Седар-Гроув умер не тогда, когда Кристиан Маттиоли закрыл копи и большинство населения уехало, а в тот день, когда пропала Сара. После этого люди больше не оставляли двери незапертыми и не позволяли детям свободно гулять и ездить на велосипеде. После этого они не позволяли детям ходить пешком в школу или дожидаться автобуса без взрослых рядом. После этого люди больше не были так дружелюбны и приветливы к чужим.

– Он все еще в тюрьме? – спросил Торенсон.

– Да, в тюрьме.