Николай Леонов - Старая рана

Едва опера миновали каземат с человеческими останками, со стороны центральной камеры внезапно раздался стремительно нарастающий шум и журчание воды. Неся с собой запах тины, навстречу им в туннель ворвалась мощная волна, которая едва не сбила их с ног. Держась за руки и упираясь в стены, Лев и Станислав с трудом продвигались вперед. Каждый метр пути давался им ценой огромных усилий. А вода все прибывала и прибывала…

В какой-то миг, поддерживая пошатнувшегося Стаса, Гуров выронил фонарик, и его тут же унесло бешеным потоком воды. Они оказались в полной темноте. Вода, журча и булькая, неуклонно поднималась все выше и выше. А туннелю, казалось, не было конца. И когда уровень воды поднялся уже почти до плеч, а ее скорость чуточку убавилась, они наконец-то смогли выбраться в самый первый каземат, откуда начинались туннели, откуда шла лестница наверх – к небу, к солнцу, к легкому, свежему ветерку. Сюда, хотя бы очень слабо, через открытый люк сверху достигал рассеянный свет.

Почти на ощупь найдя ступеньки лестницы, тяжело дыша и спотыкаясь, приятели наконец-то вырвались из водоворота, непрерывно пополняемого потоком, который вырывался из левого туннеля, по всей видимости, тянувшегося к озеру Камыши. Пошатываясь от изнеможения, донельзя измученные опера наконец-то поднялись к колодцу. Стоя на его дне, они с полминуты приходили в себя, собираясь с духом и силами. Первым взбираться Лев приказал Стасу. Тот на мгновение замешкался, как видно, обуреваемый самолюбием (а почему это не ты первый?!). Но при виде воды, уже поднявшейся к верхней ступеньке наклонной штольни, немедленно взялся руками за скобы и проворно начал подниматься к люку. Почти сразу же следом за ним выбрался и Гуров.

Насквозь мокрые, они сидели на подвальной лестнице, обдуваемые прохладным ветерком, милее которого, казалось им сейчас, нет ничего на свете. Поглядывая в люк, через который было видно, как постепенно, все выше и выше, поднималась отблескивающая, кружащаяся поверхность воды, они, смеясь, обсуждали перипетии своего бегства из подземелья.

– Ну, юноши, попытали судьбу? – неожиданно откуда-то сверху раздался уже знакомый Гурову голос.

– А-а, это вы, Мирогор! Здравствуйте! – поздоровался он, оглянувшись назад.

Волхв стоял невдалеке, опираясь о свой посох. Ветерок трепал его одежду и чуть тронутые сединой волосы.

– Добрый день! – Стас устало помахал старику рукой.

– И вам здравствовать, юноши! Очень рад видеть вас живыми. Ваше счастье, что к золоту пристрастия не питали. А то оно и вас бы с собой забрало… – Мирогор внушительно покачал головой.

– А что там вообще случилось-то? – Крячко перевел вопросительный взгляд с Гурова на волхва. – Я так понял, произошла какая-то масштабная подземная катастрофа? О, Лева, глянь! У меня нет левой туфли, а у тебя правой… – неожиданно отметил он.

Взглянув на свои ноги, Гуров только теперь осознал, что они и в самом деле оба наполовину босые. Не выдержав, он громко фыркнул, и они со Стасом разразились громким смехом.

– Ну и ну-у!.. – вставая, Лев огляделся по сторонам. – Ой, а жить-то как хорошо! Пусть и без одной туфли. А вот тем двоим криминальным кладоискателям не повезло. Жуть как не повезло!.. Как мы поняли из их разговора, они искали ключ от сундуков с драгоценностями. Ну и, не подумавши, дернули за какую-то цепочку. И – все! Сразу же улетели в тартарары. И тут же следом все начало рушиться. А потом еще и вода хлынула в туннели. Видимо, это была специально сработанная ловушка… Вы как думаете? – он вопросительно мотнул головой Мирогору.

– Все было именно так, – задумчиво согласился волхв. – Правильно ты догадался и насчет ловушки. Старый граф, одержимый демонами зла, больше всего на свете боялся, что после его смерти кто-то другой возьмет себе золото, спрятанное в подземелье. Поэтому он и устроил такую «мышеловку», в которой вместо сыра находились его богатства. Он даже родному сыну не открыл всех тайн своего подземелья. Он рассчитывал, что тот, кто придет за золотом, станет жертвой, фактически принесенной им Чернобогу. Но он никак не мог подумать, что своей уловкой принесет в жертву обоих своих праправнуков.

– Как? Разве и Лимашов – тоже его потомок? – услышанное Гурова удивило чрезвычайно.

– Замолотский-младший, имевший самые дурные и мерзкие наклонности, оставил после себя двоих детей, зачатых не в любви, а насильственно, в горести и муках жертв его похоти. Одного сына от него родила его бывшая горничная. Другого – крестьянка, которой он насильно овладел в поле. Тайком родив ребенка, она подбросила его богатому бездетному крестьянину в соседней деревне. Эти двое, которых только что поглотила бездна, – последние из рода Замолотских. Небо долго терпит человеческую злобу, давая возможность каждому осознать свое падение и отречься от греха. Но если этого не происходит, оно карает…