Алексей Оутерицкий - Операция «Фроттер» Приказано внедриться!

Бугаев тем временем выставил на стол стакан с коричневым осадком на донышке, бросил рядом промасленный пакет, который тут же разгладил ладонью в блин, а сверху положил кусок надгрызенной шаурмы с отпечатками зубов, по которым с помощью экспертизы можно было бы установить их владельца.

Шаурма, похожая на мою, – механически отметил про себя Костик.

– Ну, так что?

– Что? – тупо переспросил Костик.

– Будешь?

– Н-нет…

– И правильно, – одобрил полковник. Он выплеснул в стакан остаток коньяка, моментально запрокинул голову и через секунду сказал на выдохе, сдавленно: – Это была проверка. Еще не хватало, чтобы мои опера в рабочее время… – Он забросил в рот последний кусок шаурмы и, азартно работая челюстями, спросил, как показалось Костику, с надеждой: – А еще есть?

– Шаурма? – неуверенно пробормотал Костик. – Или коньяк?

– Да что-нибудь.

– Нет.

– Ну, на нет и суда нет, – с легкостью сказал полковник. Явственно повеселевший, он опять откинулся на спинку кресла, опять заложил руки за голову и некоторое время рассматривал Костика с любопытством, словно только что его увидел. – Вижу, из тебя получится хороший опер, – наконец сказал он, и гордый его оценкой Костик скромно потупился. – Ладно, пойдем, представлю тебя коллегам…

– Раздолбай на раздолбае, – ругался полковник, пока они шли по коридору. – Даже не знаю, как тебя, такого прекрасного парня, золотого медалиста, отдавать моим вурдалакам… Думаешь, это тебе кино, типа «Возвращение Мухтара 2»? Вот, посмотри, как тут все засрали… Ремонт, блядь, небось, лет сто не делали… Разве у твоего Мухтара было так, чтоб без ремонта работать? То-то и оно… А эти… – он понизил голос и кивнул на сидящих вдоль стен гражданских. – Ты только на них посмотри. Нет, ты посмотри, посмотри… Пришли, блядь, за справедливостью… А она есть, эта справедливость? Нет, ты мне ответь, есть она?

– Н-не знаю, – неуверенно сказал Костик.

– Точно тебе говорю, нет ее, справедливости… – Бугаев внезапно остановился прямо посередине длинного коридора, так, что идущий чуть позади, зазевавшийся Костик едва в него не воткнулся и, не обращая внимания на ждущих приема людей, схватил его за грудки. – Я бы, может, тоже хотел ее, этой самой справедливости, да только где ж ее взять! Где справедливость, спрашиваю, лейтенант? – Он тряхнул Костика с такой силой, что у того мотнулась голова. – Ты умный, ты медалист, ты должен знать! Что, и ты не знаешь? Вот я и говорю… – Полковник обмяк, отпустил Костика и вздохнул. Затем поправил китель, повернулся и пошел дальше. – А хочешь, сейчас зайдем в любой кабинет? Вот возьмем и откроем первую попавшуюся дверь!

– Зачем? – не понял Костик, а поскольку полковник опять резко остановился, он едва не ввинтился в него снова.

– А просто так. Покажу тебе, какие здесь разъебаи работают. И скажешь мне, как, по-твоему, я должен с такими управляться. Ты, как-никак, медалист. Да и взгляд у тебя не замылен.

– Но я… – пролепетал Костик, настороженно приглядываясь к полковнику – ему показалось, что тот стремительно пьянеет. – Я, вообще-то…

– Вот и давай, проверим! – обрадовался Бугаев и решительно рванул на себя ближайшую дверь. – За мной!

У вошедшего за полковником Костика изумленно отвалилась челюсть. В кабинете стояло четыре стола – ровно по количеству стен, и за всеми четырьмя сидели сурового вида мужчины в гражданской одежде с переплетениями на спинах и плечах ремешков плечевых кобур. Перед каждым из столов стоял стул для посетителей, но занят на данный момент был один. На стуле возле стола у входа сидел мужчина с окровавленным лицом, который пускал розовые пузыри изо рта с разбитыми губами. Он что-то жалобно мычал, а нависающий над ним оперативник в джинсах и майке с надписью «Пепси-Кола» тряс его за шиворот. Однако даже не это поразило Костика до глубины души. Гораздо большее впечатление произвела на него невозмутимость других сотрудников. Три парня в джинсах и майках как ни в чем ни бывало сидели за своими столами и занимались какими-то делами, словно окровавленный человек в их кабинете – дело совершенно обычное, не стоящее ни капли их драгоценного внимания.

– Ну, будешь еще на органы наезжать? – прорычал оперативник, не замечая вошедшего Бугаева. Он рванул окровавленного мужика за ворот светлой рубашки, раздался треск ткани, по полу звонко запрыгали пуговицы, а мужик сжался и отчаянно замотал головой.

– Что тут у вас, блядь, творится! – яростно взревел Бугаев, и только тогда кабинет пришел в движение.