Алексей Оутерицкий - Операция «Фроттер» Приказано внедриться!

Из статьи 18 «Внешний вид и форма одежды».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.

– Оклемался?

Костик попытался приподнять голову, но она бессильно упала на что-то мягкое, по ощущениям похожее на подушку. Свет резал глаза и он щурился, пытаясь разглядеть стоящую перед ним девушку в белом платье. Ему почему-то хотелось знать, красивая ли она.

– Где я? – после паузы все же спросил он, хотя, только что, после неожиданного озарения, понял, что находится в палате, а на девушке не платье, а медицинский халат. Она оказалась не красивой и не уродиной – обычной, никакой, что не уменьшало для Костика ее ценности как женщины ни на грамм: у него вообще никогда не было ни одной, даже такой.

– В больнице. Ничего серьезного, – бойко пояснила девица. – Обычное сотрясение с потерей сознания, а я твоя сестра. Будешь принимать таблетки и слушаться врача – выпишут дня через три-четыре… Эй, эй, ты куда? – повысила она голос, заметив, что Костик откинул одеяло и пытается встать.

– В сортир хочу, – пояснил Костик, чувствуя, что мочевой пузырь распирает от скопившейся там жидкости. Пояснил без всякого смущения, потому что голова работала плохо – просто совсем никак.

– Под кроватью утка, – сказала девица. – Сам потом достанешь. А подниматься будешь, когда врач разрешит. Все, я пошла… И не вздумай нарушать режим! – остановившись в дверях и повернувшись, строго предупредила она. – Иначе… – Она не договорила, вышла.

Костик опять бессильно откинулся на подушку, почувствовал, как отозвалось болью в голове, и поморщился. Значит, к теперешнему состоянию еще придется привыкать. И в первую очередь нужно усвоить, что не следует совершать резких движений. Особенно головой. Но не успел он додумать эту мысль, как глаза закрылись и его стало безудержно клонить в сон… Как бы не обоссаться, – мелькнула еще одна, уже последняя перед окутавшей его мягкой темнотой мысль. Вот будет позорище. Как-никак, милиционер, лейтенант, золотой медалист…

– Очухался?

На сей раз голос был мужским, сиплым – такой мог принадлежать человеку, злоупотребляющему алкоголем и прочими жизненными излишествами, это Костик моментально определил с помощью стремительно обострившейся интуиции. Ведь он опер, а это налагает и обязывает.

Он приподнял голову и осторожно повернул ее вбок, на голос. Койка рядом была пустая, а на следующей лежал мужик, который с интересом смотрел на Костика. Заметив, что его заметили, мужик откинул одеяло, бодро поднялся и, обогнув незанятую койку, сел на нее с другой стороны, лицом к Костику. У мужика было худое небритое лицо и бинты вокруг головы.

– Эк тебя разукрасили, – радостно сказал он. – На улице нарвался? Дело обычное. Сейчас шпаны много, это, брат, Москва… Сам-то откуда?

– С чего ты взял, что я не москвич, – недовольно поинтересовался Костик, но мужик промолчал, только усмехнулся. – Это не шпана, это меня в милиции так, – зачем-то честно сказал он, когда молчание затянулось.

– Ни хрена себе! – сказал мужик опять радостно, словно факт избиения соседа по палате в милицейском учреждении здорово его вдохновил. – Значит, менты уже перестали стесняться, они нас уже прямо в своих участках калечить стали!

– Кого нас? – спросил Костик.

– Ну, обывателей.

– Да нет, я сам милиционер, – сказал Костик, чем поверг мужика уже в полнейший восторг.

– Надо же! Значит, вы в своих участках уже между собой деретесь!

– Да нет, это случайность… Долго объяснять, – сказал Костик, чувствуя, что у него опять начинает болеть голова, а говорить становится трудно. – Я потом расскажу… – И чтобы мужик не обиделся, не заподозрил, что он не хочет с ним общаться, спросил: – А почему койка пустая?

– Эта? – мужик похлопал по койке, на которой сейчас сидел, потом пару раз качнулся на ее пружинах своим иссушенным телом. – Так ведь известное дело. Вынесли парня ногами вперед, вот коечка и пустует.

– А что с ним было? – чувствуя, что у него неприятно похолодело в животе, поинтересовался Костик.

– С ним-то? – Мужик уже просто сиял. – Так известное дело. Сказали, что ничего особенного, что простое сотрясение с потерей сознания, что через три дня выпишут… А потом – ногами вперед из палаты. Небось, уже зарыли где-нибудь на заднем дворе, а оформили, будто он самовольно отсюда утек. У них ведь, как у ваших. Отчетность, статистика…

Костик почувствовал, что неприятный холодок в желудке окреп. Он опять с усилием приподнял голову и осмотрелся. Палата оказалась шестиместной. Кроме него и мужика, в ней находились еще трое, плюс эта зловещая пустующая койка. Остальные спали, натянув одеяла едва не на самые головы, будто в палате было холодно, и спали почему-то беззвучно – из троих не храпел никто. Вся эта картина отчего-то отозвалась в чреве Костика очередной порцией холодка.