Алексей Оутерицкий - Операция «Фроттер» Приказано внедриться!

А тот уже сидел, скинув китель, в расстегнутой до пупа рубашке, обнажив несвежую майку, и бросал плотоядные взгляды на хозяйку. Та, раскрасневшаяся от нескольких рюмок коньяка и мужского интереса, время от времени одаривала полковника кокетливым взглядом и тут же опускала глаза. Костик же внезапно поймал себя на мысли, что своего начальника он прекрасно понимает. Принарядившаяся и подкрасившаяся Винкель выглядела неожиданно возбуждающе. У нее оказались весьма недурные ноги с хорошо развитыми икрами, которые, однако, при этом не выглядели чрезмерными, плюс хорошая осанка и наличие талии. Еще Костик отметил с некоторым, под воздействием спиртного сходящим на нет неудовольствием, что у него по-прежнему твердеет в паху, стоит только ему бросить на эту чертову Винкель взгляд.

– Знаешь, кто перед тобой сидит? – тем временем периодически басил Бугаев, одобрительно хлопая Костика по спине с такой силой, что тот едва не падал со стула. – Нет, скажи, Аделаида, знаешь? – Винкель смущенно хлопала ресницами и мотала головой. – Это мой лучший оперативник, – пояснял ей полковник, который видел Костика, равно как и тот его, всего в третий раз, и его лапища в очередной раз ложилась на лейтенантский загривок. – Скоро думаю представить его на старлея, – запросто плел полковник, и Костику очень хотелось в это верить. – Прикинь, Ада, – по-простецки обращался он к улыбающейся Винкель, и при этом нельзя было сказать, что он слишком быстро перешел на «ты», потому что на «вы» он не обратился к ней вообще ни разу. – Золотой медалист, гордость нашего РОВД! Ему б еще Мухтара, так они вдвоем таких бы дел наворотили! Нет, Адка, ты веришь или нет!

– Верю, – мурлыкающим голоском поддакивала Аделаида Вильгельмовна, и отводила подкрашенные глазки.

– Ты, небось, спортом занималась? – неожиданно запросто спросил полковник, когда она в очередной раз направилась к холодильнику. И столь же запросто, как с завистью отметил еще немножко стесняющийся, невзирая на выпитое, Костик, уставился на ее ноги.

Винкель опустила глаза.

– Балетом, – кокетливо ответила она, и изрядно опьяневший Костик едва не вскочил от возбуждения.

– А я, между прочим, так и подумал! – победно выкрикнул он, с трудом усидев на стуле, чем привел соседку в еще большее смущение. – Нет, честное слово, Иван Александрович, я, как только ее увидел, именно так и подумал!

– Да верю, верю, – одобрительно бросил полковник и подмигнул зардевшейся от открытого обсуждения ее достоинств Винкель. – Говорю же, мой лучший опер. Враз тебя, Адка, расколол.

– Нет, правда, я, как только посмотрел, я как-то сразу именно про балет… – бормотал Костик, как-то вдруг позабыв про свои недавние подозрения о причастности Аделаиды Вильгельмовны к сутенерству и торговле наркотиками…

– Эх, – крякнул через какое-то время полковник, заметив, что его подчиненный уже клюет носом, – как опер он, конечно, хорош, но вот держит пока маловато.

– Ничего, – не без подначки заметила Аделаида Вильгельмовна, – я уверена, что с таким опытным руководителем лейтенант этот пробел быстро восполнит.

Некоторое время полковник смотрел на нее непонимающе, заметно налившимися кровью глазами, затем оглушительно расхохотался.

– Ладно, Ада, – наконец сказал он. – Пойдем-ка мы с лейтенантом… Что-то совсем парня развезло. Ты тут как, сама с посудой справишься? А то смотри, я человек военный, я запросто…

– Идите уж, – так же по-свойски сказала Аделаида Вильгельмовна…

Проснувшийся Костик некоторое время не мог понять, почему он лежит на полу, и чей это богатырский храп заполнил неизвестно какое помещение, конкурируя с жесточайшими алкогольными выхлопами. Голова жутко болела, а во рту пересохло. Может, он напился, и его забрали в вытрезвитель? Но постепенно к нему возвратилась относительная ясность мышления. Он вспомнил, как его волок куда-то полковник Бугаев, как перед этим – перед этим ли? – он же зачем-то вышиб дверь его комнаты, как они сидели с этой… а, точно, Аделаидой… Аделаидой… черт, какое там у нее отчество… Впрочем, неважно…

Какое-то время Костик боролся с острым желанием немедленно очистить желудок, потому что боялся пошевелиться, чтобы не вызвать очередной приступ головной боли, а еще он сомневался, что сможет найти в темноте ванную или туалет. Где в его собственной комнате включается свет, он тоже не знал. Едва он справился с позывами тошноты, как храп прекратился, заскрипели пружины металлической кровати, и чья-то рука пошарила возле самой его головы. Звякнула бутылка, и через миг он в полной тишине отчетливо услышал бульканье переправляемой в чье-то горло жидкости. Судя по звукам, его шеф за один присест отхлебнул не менее трети бутылки.