С. Калужанов - Мажор-3. Правда опаснее смерти

Яна Минкевич остановила машину возле парка. Как же хорошо здесь! Воздух, покой. Женщина открыла дверь и вышла из машины, доставая телефон.

– Надюша, вы где? – спросила она свою няню, которая должна была сейчас гулять с ее сыном в парке. – Я тут с работы сбежала ненадолго. Как Кирюша?

– Ой, я а тут по дорожкам его катаю у пруда! – ответил голос няни. – Спит так сладко! Полчаса уже как спит.

– Хорошо, Надюша, я сейчас к вам приду.

Убирая телефон в сумочку, Яна двинулась по аллее парка в сторону пруда. Рабочий день, еще не вечер, и в парке было малолюдно. Женщина спешила, начиная улыбаться на ходу. Вот сейчас она увидит их, увидит свою крошку, которая так уютно спит в коляске. Но какая-то смутная тревога не отпускала. Сначала Яна думала, что это связано с ее работой, голова снова стала погружаться в служебные мысли. Отогнать их не получилось, и Яна начала хмуриться.

А потом она увидела лежащую женщину возле дорожки. Верхнюю часть туловища скрывал кустарник. Яна побежала, спотыкаясь и проваливаясь каблуками в землю на газоне. Подбежав, она опустилась на корточки. Надя! С испугом узнала Яна в лежащей на земле женщине няню своего сыночка. Голова у Нади была в крови. Зажав в панике рот рукой, Яна поднялась на ноги и стала озираться в поисках коляски. Ее край виднелся в нескольких метрах за деревом. Яна побежала, споткнувшись, упала, ободрав колено, но снова вскочила на ноги, не чувствуя боли. Подбежав, она схватилась руками за край коляски и заглянула внутрь. Гулявшая неподалеку пожилая пара обернулась на раздавшийся с соседней аллеи истошный женский крик.

Странные смешки в дежурной части сначала прошли мимо сознания Соколовского, но когда он уже подходил к лестнице, ведущей на второй этаж, его догнал дежурный с коробкой в руках.

– Соколовский! Посылка тебе. Курьер доставил. Ты бери-бери, не стесняйся. Мы посылку проверили. Порядок.

– А чего вы ржете? – принимая в руки коробку, спросил Игорь, глядя на полицейских в дежурной части.

Дежурный только махнул рукой, сотрудники стали расходиться, оставив вопрос без ответа. Удивленный Соколовский решил, что проще всего подняться к себе в отдел и там посмотреть, что это за неожиданный подарок.

Аверьянов с полотенцем на плече и с хот-догом в руке вошел в кабинет и замер на пороге, тыча рукой в сторону стола. С набитым ртом не сразу получилось произнести фразу, но и проглотить кусок не получалось. На столе Соколовского стояла сумка-переноска, а рядом на пеленках неподвижное голенькое тело ребенка.

– Он не мертвый, он силиконовый, – пояснил Игорь. – А ты что, не ночевал дома, в кабинете живешь теперь?

– Да, понимаешь, этот родственник Нинель, Олег. Короче, не могу я с ним общего языка найти. Мне проще придумать про ночную операцию и другие дела. Надо как-то отдохнуть от него. А ты чего сюда приволок это?

– Потому что я на курсах молодых мам не сообщил, что Родионова отказалась. А первая неделя оплачена. И когда записывал, указал свой рабочий адрес. Прислали в рамках задания «день с ребенком».

– Надо же, – покачал Жека головой. – Как настоящий! А у него что, есть и все остальное? Я слышал, что сейчас все так натурально делают.

– Смотри, – засмеялся Соколовский, доставая бутылочку из переноски. – Сейчас покормим. Кушай, Хуан, расти большой.

– А почему Хуан? – спросил Жека.

– Сделано в Испании! Ты потрогай, он даже на ощупь как настоящий…

Родионова рассказала Пряникову о своем допросе обстоятельно, даже передав интонации следователя. Начальник отдела хмуро перебил Вику, которая пыталась изложить свой план, как выкрутиться из этой истории с проверкой. Может, какие-то вновь вскрывшиеся обстоятельства приложить к делу.

– Не мудри, Виктория! – резко бросил подполковник. – Я тебе еще раз повторяю! Он выхватил из сумки оружие, вы защищались. Все! И нет тут ничего нового. Все и так предельно просто.

– Этот Лепиков не дурак, – с сомнением покачала Родионова головой. – Очевидно, что это был расстрел. И я, как руководитель группы, несу ответственность.

– А я, значит, не несу? – буркнул Пряников.

– Нет, вас там не было, и это все подтвердили. Я одна отвечаю. Да и копает он под меня, это тоже очевидно.

Поднявшись, Пряников прошелся по кабинету, потом подошел к Родионовой, наклонился перед ней, уперев одну руку в стол, и зло проговорил:

– Хочешь рожать в камере? Хочешь, чтобы ребенок рос в тюремных яслях? – Вика опустила глаза, и Андрей Васильевич удовлетворенно хмыкнул. – Вот то-то же! Как я и сказал: гнуть свою линию. А я со своей стороны пробью. Посмотрю, что можно сделать. Поняла?