Владилен Елеонский - Кто жизни не знает

– А, Тобольцев! Пока ничего обнадеживающего не могу сообщить, иди в строй.

– Товарищ капитан, я знаю, кто украл мои часы.

Он оторвал свои рачьи глаза от служебных бумаг и уставился ими на меня так, словно увидел впервые в жизни.

– Зайдешь после завтрака, а сейчас в строй!

Я не двинулся с места, намереваясь немедленно все рассказать, однако в этот момент в каморку заглянул старшина, и мне пришлось выйти. Весь день, как всегда, царила одна сплошная суета, и Рыкову опять было не до меня.

Настроение было хуже некуда, однако после ужина он сам пригласил меня к себе.

– Рассказывай, только быстро. Если опять одни лишь подозрения, то лучше оставь их при себе.

– Нет, товарищ капитан, в этот раз будет повесть о том, как произошла кража в нашем милицейском лагере, в частности, тайное похищение часов у слушателя школы милиции Тобольцева, который в тот момент был еще абитуриентом.

Рыков искоса окинул меня насмешливым взглядом.

– Красиво глаголешь, и как же, интересно, она произошла?

Я развернул платок, продемонстрировал найденную улику и коротко поделился своим открытием. Выпуклые глаза Рыкова выпучились еще больше.

– Ты даешь, Тобольцев! Не ожидал. Светлая, как видно, у тебя голова. Все по полочкам разложил. Похоже, что это действительно он. Так, хорошо, и что нам теперь делать?

– Не знаю.

– Следует, наверное, вызвать его сюда. Пока мы будем с ним беседовать, сержанты осмотрят его вещи. Если обнаружат часы, пусть оставят их на прежнем месте. Мы приведем нашего человечка к его вещам, и в присутствии свидетелей он выдаст украденные часы.

– Выдаст?

– Выдаст, никуда не денется. Посиди пока здесь, я сейчас сюда с ним приду.

Рыков вышел и вернулся минут через пять, вместе с ним в каморку, в самом деле, вошел слегка обескураженный Стариков, на этот раз в другом, еще более крутом спортивном костюме, однако шикарные кроссовки на ногах были все те же.

Он метнул в меня настороженный взгляд, но в следующий миг улыбнулся.

– Привет!

Я хмуро промолчал, и он сразу помрачнел. Рыков усадил его на лавку по другую сторону стола и с натянутой улыбкой посмотрел на меня.

– Вот, Тобольцев хочет что-то нам рассказать.

Стариков непринужденно вытянул в мою сторону одну ногу и надменно обхватил локти руками.

– Пусть рассказывает, только коротко, времени нет.

Я начал говорить медленно и с выражением, словно диктор по радио, вещающий малышам сказку на ночь. По ходу моего рассказа толстая влажная губа Старикова потихоньку стала оттопыриваться все больше и больше.

– Жил-был спортсмен-дзюдоист, внешне у него все было нормально, он выступал на соревнованиях, валил как мешки с картошкой своих соперников, получал призы и титулы, а червоточинку, которая все больше и больше разрасталась в его душе, кажется, мало кто замечал. Детская тяга к часам постепенно стала перерастать в манию. Если он видел у кого-нибудь на руке редкие часы, то буквально не находил себе места, – хотел точно такие же, и все тут. Тренер посоветовал ему поступать в школу милиции, учеба будет проходить гладко, поскольку он не на офицера милиции учиться будет, а защищать честь школы и Шатской области на всесоюзных соревнованиях по дзюдо. После окончания ему светит теплая должность инструктора в каком-нибудь подразделении, а спортивная карьера продолжится. Блестящая, можно сказать, перспектива! Он, конечно, согласился и благодаря протекции сдал два экзамена «по эксперименту», оценки ему, естественно, нарисовали по блату, и теперь он мог загорать и продолжать заниматься дзюдо под бдительной опекой Грыжука. Вскоре, однако, руководство школы поручило Грыжуку срочно оборудовать класс для учебных занятий по огневой подготовке на свежем воздухе, и там он увидел новенькие часы на руке одного из абитуриентов по фамилии Тобольцев, над которым едко посмеивался Грыжук. Страсть к часам, оказывается, никуда не исчезла. Грыжук, как нарочно, посоветовал Тобольцеву не носить часы на хозяйственные работы, и на следующий день Тобольцев, в самом деле, пришел без часов, а вечером ему, как было известно нашему герою, надлежало заступать в наряд. Грыжук отпустил Тобольцева пораньше, чтобы он смог отдохнуть перед ночным дежурством. Помимо этого, наш любитель чужих часов знал, в какой комнате живет Тобольцев, и был осведомлен о том, что одно из окон в этой комнате можно открыть снаружи при помощи штыря, который был спрятан в траве. Так делал живший в этой комнате тогда еще абитуриент, а ныне слушатель Викторов, и нашему уважаемому вору об этом было известно, – случайно подсмотрел. Когда Викторову надо было срочно сходить за сигаретами, лежавшими в тумбочке, он залазил в окно, потому что днем в казарму поодиночке без особого распоряжения офицеров заходить нельзя…