Дэн Во - Спаситель Свиней

– В любом случае, единственная помощь, на которую я согласен – если Вы меня до дома подбросите.

Она снова опустила глаза в протокол, выискивая его адрес.

– К сожалению, нам не по пути. К тому же мы возим только пострадавших.

– Вы хотите сказать, чтобы прокатиться с Вами, мне нужно самому утонуть?

– Если Вы хотите прокатиться со мной, тонуть вовсе не обязательно. А вот если хотите прокатиться в нашей машине – тогда да.

Водитель посигналил, произнес в приоткрытое окно:

– Кристина, мы готовы ехать.

Она махнула рукой и на прощание сказала:

– Что ж, теперь Вы свободны, Кристоф Адлер со Словенской улицы.

Полицейский еще некоторое время после убытия скорой стоял на набережной, наблюдая рассвет, и причиной тому было вовсе не романтичное настроение. Скорее опустошение, которое принесли вечер и ночь. Ему нужно было время, чтобы набраться воли и продолжить путь.

Он заметил, что дождь закончился, лишь тогда, когда увидел людей, выходящих из домов без зонтов.

* * *

Кроны густых деревьев, растущих вдоль дороги, скрывали от солнца все дворы на Словенской улице. Поднявшийся с кровати после дневного сна Кристоф Адлер, не сразу понял который час. Более того – не сразу вспомнил, какой сейчас день. Раздвинув шторы, он выглянул в окно, убедился, что время близится к вечеру. Первые секунды после пробуждения он раздумывал над тем, что сейчас в приоритете: умыться, или покурить. Сигареты победили.

Свой дом Адлер взял в ипотечный кредит на 20 лет, переехав от матери, живущей в Брно. Прожив в новом доме более года, полицейский так и не смог избавиться от мысли, что не является собственником своего же жилья, потому решил не ставить в качестве места постоянной прописки ипотечный дом. Вит Новотный, узнав об этом, озвучил неутешительное умозаключение: юридически, Адлер съедет от матери только к пятидесяти.

По договору вместе с домом в подарок шла мебель. На деле столь широкий жест означал, что в риэлтерской фирме утилизацией мебели заняться некому. Ипотечный агент до последнего уверял, что перед подписью договора пришлет бригаду уборщиков, но слово свое не сдержал. Первый день новоселья Адлер справлял в компании с тремя открытыми бутылками шотландского виски и шестью упаковками Акатинола, найденными на месте. Это натолкнуло на вывод, что предыдущий постоялец страдал от алкоголизма и болезни Альцгеймера. А тот факт, что все это добро находились в разных углах дома, лишь подтверждал подозрения.

Не смотря на алкоголизм и Альцгеймер, прежний житель, очевидно, любил цветы, потому оставил в наследство сад – настоящий ансамбль из маленьких розовых и красных взрывов. Красок было столь много, что иногда они вызывали тошноту. В попытках облагородить двор, Адлер купил триммер, но ни разу так им и не воспользовался. К слову, триммер был его первым и последним приобретением за год.

Единственным предметом интерьера, выделяющимся из общей массы, оказалось пружинное кресло, установленное в тени высокого дерева. Настоящая мечта холостяка. От влаги и солнца дубленая кожа на кресле потрескалась, но на удобства это не повлияло. Новотный, бывший в гостях пару раз, назвал это кресло местом дворового судьи.

Адлер открыл холодное пиво, положил сигарету за ухо и вышел на улицу. Соседка Люция, обвешенная пакетами из гипермаркета, увидев его, остановилась.

– Добрый вечер, Кристоф. Как Ваше самочувствие? – сказала она и наигранно улыбнулась.

Ее поведение Адлеру никогда не нравилось. Он считал, что излишняя вежливость и улыбчивость на людях выливается в латентную домашнюю тиранию. Как говорится: «Покупая дом, покупаешь и соседей».

– Вы что-то хотели, пани?

– Да, – несколько секунд она бегала глазами по облакам, подыскивая более корректные слова. – Не будете ли Вы так любезны, прополоть свой сад? Поглядите, на нашей улице у всех красивые дворы, разве соседи Вас не мотивируют?

– Хорошо, пани. Я все сделаю.

– Как скоро? – наседала она.

– Думаю, завтра. В крайнем случае – через 2 дня.

– Очень на это надеюсь, – довольно кивнула она и отправилась по своим делам.

Забыв куда делась первая сигарета, Адлер достал из пачки новую, подкурил и уселся в кресло. И так он просидел до заката, устраивая перерывы на походы к холодильнику за пивом, а когда в очередной раз поднялся – понял, что его клонит в сторону.

Вернувшись в дом, он нашел на этажерке полупустую бутылку сливовицы. Ликер был сладким, как варенье, но крепким, точно коньяк. К полуночи он приговорил и его.