Николай Леонов - Уголовный шкаф

– Мы действительно ничего не знали про тайник в шкафу, – заговорил Курочкин. – Шкаф стоял у нас много месяцев. А потом Копытин нашел его случайно. Он каким-то чудом открыл механизм, когда любопытства ради лазил во внутренностях этого шкафа. И внутренний шкафчик вдруг отъехал в сторону. Мы тогда словно ошалели с ним. Льняные мешочки все истлели, хотя и находились в шкафу почти в герметичном состоянии. Мы аккуратно разбирали украшения, они сводили нас с ума. Это продолжалось несколько дней. Копытин приходил ко мне, и мы с ним как будто работали в запаснике. А на самом деле как два идиота со слюнями на подбородке трогали и ласкали украшения.

– Потом вы опомнились?

– Копытин первым опомнился. Он сказал, что это глупо. Беречь их для себя и знать, что никогда и никому их нельзя показать. Он и предложил найти покупателя и тайно продать все. А на эти деньги…

– Понятно…

– Копытин взял несколько изделий как образцы, чтобы договариваться с потенциальными покупателями. А потом мы закрыли тайник и не могли больше его открыть. Черт его знает, что там за механизм. Ну, решили пока и не трогать. Мало ли. Раз мы не можем открыть, то и другие не смогут. Потом Копытин уехал попытать счастья в Питер. А я заболел. А когда вернулся, то, к своему ужасу, узнал, что наш шкаф с тайником продан через комиссионный магазин. И я как помешанный пытался выведать у начальства, куда его продали, через какой магазин. Организации или частному лицу.

– А тут пришел этот парень. Вадим Кузнецов. Сын женщины, купившей шкаф.

– Да. К тому времени уже и Копытин вернулся. Он тоже страшно испугался, но в отличие от меня начал сразу энергично действовать. Этот Кузнецов проболтался про комиссионный магазин, когда был у меня. А Копытин потом с помощью взяток и другими способами выведал и адрес, и фамилию покупателя шкафа.

– Ну, это все я примерно и сам представлял. Вы о главном говорите!

– А что главное? – философски закатил глаза Курочкин.

– Главное – это сокровища и преступники, ими завладевшие и убивающие из‑за них людей. Я вам должен объяснять такие простые вещи?

– Но я же представления не имею, где они и у кого! Всем занимался Копытин. А когда шкаф вскрыли, я даже не узнал об этом. Просто Копытин пропал, полиция начала ходить. Я страшно боялся и ничего не понимал.

– Копытин хоть что-то называл, хоть фамилии, клички, имена, места встреч?

– Я знаю только то, что он ездил туда, где наш новый филиал, откуда к нам шкаф попал. В Горчаково. Вот и все.

– А куда вы собирались бежать в тот день, когда я вас задержал?

– Если бы я знал…

– Мы на проходной уже, Лев Иванович, – послышался в трубке возбужденный голос Бойцова.

– Ну хорошо, – ответил Гуров. – А то я уж думал, что вы там в аварию попали. Больше часа вас нет.

Ольга Ивановна Костикова оказалась крепкой деловитой женщиной, с пышной грудью и узкой талией. Костюм с нашивками охранного агентства сидел на ней как влитой, подчеркивая все прелести фигуры этой пятидесятилетней женщины. Крашеные волосы забраны в хвостик на затылке, ногти коротко, но аккуратно подстрижены. И вообще в этой женщине была и деловитость, и сила, и женственность одновременно. Наверное, выдали ее глаза. Быстрые, постоянно меняющие выражение. То ирония, то удивление, то игривая насмешка, то сосредоточенная внимательность. Такие глаза очень нравятся мужчинам.

– Здравствуйте, – четко поздоровалась Костикова, осматриваясь по сторонам и машинально поправляя завернутые почти до локтя рукава форменной куртки.

– Здравствуйте. – Гуров поднялся и показал рукой на стул возле своего стола. – Проходите сюда, пожалуйста. Присядьте, Ольга Ивановна.

Бойцов отошел к холодильнику в дальнем углу комнаты и принялся звенеть там бутылками. Наверное, искал минеральную воду.

– Ольга Ивановна, Александр, когда вас приглашал ко мне, наверное, немного рассказал о причинах этой встречи?

– Ну, вкратце. Он у вас партизан. Ничего не вытянешь. Говорил только, что дело очень важное, раз им напрямую министерство занимается, а не отдел полиции. И что-то связанное с Горчаковом. Я там жила. И дядю Ваню Холина знала хорошо. Я уехала оттуда давно, а он, говорят, умер уже. Жалко, хороший дедок был. А что случилось?

– Да вот про Холина и хотели с вами поговорить. Раз вы так хорошо его знали.

– Да, ну как хорошо… наверное, хорошо, – сказала женщина, и по ее голосу и чуть затуманившимся глазам Гуров сразу все понял. И то, почему эта женщина больше других знала о Холине.