Андрей Константинов - Реализация

А между тем пришедшая ему в голову идея постепенно становилась все более и более отчетливой, обрастая деталями и делясь на разные варианты реализации. И осуществление этой идеи вдруг показалось Штукину настолько простым, что он едва не шагнул к двери офиса Гамерника… Но все-таки не шагнул. Валерка затоптал окурок ботинком, встал с лавочки и вслух сказал:

– Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать!

Две проходившие мимо школьницы с ранцами удивленно посмотрели на него – Штукин подмигнул им в ответ. Но, видимо, выражение лица его не соответствовало веселому подмигиванию, потому что девчонки, не сговариваясь, бросились бежать к дому. Впрочем, Валерка этого даже не заметил. Быстрым шагом он дошел до своей машины, но перед тем, как сесть в нее, еще раз посмотрел на установленный офис Гамерника. Там за окнами мелькали какие-то тени. Штукин зло прищурился и тихо сказал себе под нос:

– Доброй вам ночи, господин Гамерник. До свидания – надеюсь, до очень скорого свидания…

Он сел в машину и быстро уехал.

В тот вечер Штукин лег спать раньше обычного и спал всю ночь глубоким крепким сном без сновидений. Такой хороший сон объяснялся предыдущей бессонной ночью, с одной стороны, и хорошей, как полагал Валера, идеей, которая пришла ему в голову.

Учитывая все в скором времени развернувшиеся трагические события, конечно, трудно считать идею Штукина однозначно хорошей, но что-то оригинальное в ней и впрямь было… А придумал Валера – ни много ни мало – взять и «предложиться» Гамернику. Сказать ему – мол, так и так, дядя, – ты Юнгерова ненавидишь, со свету его сжить хочешь, а я у Юнкерса служу, а потому могу быть тебе чудовищно полезен, если ты мне объяснишь, почему мне выгодно быть тебе полезным… И ход-подход к Гамернику Штукин увидел нестандартный, необычный, такой, на который вполне мог бы повестись этот прожженный и насквозь циничный человек… Ход был настолько, с точки зрения Валеры, красивым, что он еле удержался у офиса Гамерника от того, чтобы не сделать его немедленно… А ведь, пожалуй, и сделал бы – одно только его остановило: понимал Штукин, что шанс на неудачу все же есть, и если все пойдет не так, как ему хотелось бы, то… То Юнгеров обо всем этом узнает очень быстро и уже точно не простит такой самодеятельности. И даже не только не простит – а спишет в «отряд дебилоидов» – так он называл людей очень амбициозных и не очень умных, то есть совсем неинтересных… А вот если Юнгеров сам даст санкцию на такую игру – тогда совсем другое дело… Дело оставалось за малым – всего-навсего убедить Юнкерса… И даже не убедить, а заразить этой идеей Александра Сергеевича.

Наутро Штукин первым делом позвонил Денису:

– Здорово, это Валера.

– И ты не хворай!

– Денис, я вот с каким вопросом: ты не знаешь, Александр Сергеевич сегодня будет у себя в имении или?…

– Стесняюсь спросить, Валера, а в чем причина такого любопытства?

Валера постарался как можно более естественно рассмеяться:

– В тот раз, когда они с Ермиловым меня драли и воспитывали, Александр Сергеевич задал мне один интересовавший его личный вопрос. Тогда я не знал ответа, а вчера постарался – и узнал. Вот мне и надо его озвучить. Если бы это не было связано именно с личными моментами, я бы просто напечатал короткую справочку на листе бумаги и отдал бы тебе для последующей передачи шефу, но… Тут именно что личный момент и скорее его, чем мой…

Волков спокойно все это выслушал и так же спокойно ответил:

– Насколько я знаю, он и не выезжал никуда со вчерашнего дня и до завтра вроде как выезжать не собирался. Сам я там нарисуюсь часам к двум. Подтягивайся…

Положив трубку, Штукин покачал головой и в который уже раз за недолгий, в общем-то, период знакомства с Денисом подумал о нем, как о человеке удивительном. Волков и не подумал интересоваться: а что это за такой секретный личный вопрос, а зачем, а почему – таковые расспросы противоречили его природе. Более того, Штукин даже не сомневался, что Денису в голову бы не пришли мысли типа: «А, Валера чего-то такое узнал и норовит сам с шефом "вась-вась", чтобы стать ему ближе, и чтобы меня оттеснить, и чтобы в перспективе мое место занять…» Волков не то что не был интриганом – он интриганов и интриганство ненавидел как явление – ненавидел настолько искренне и всей душой, что порой не задавал собеседнику даже самых естественных и уместных вопросов – лишь бы даже тень подозрения в склонности к этому самому интриганству на него не упала…