Евгений Сухов - Лошадиная доза

Мешок Комаров унес в кладовку. А потом позвал жену.

Мария вошла в комнату и непроизвольно ахнула, всплеснув руками:

— Боже ты мой, что же здесь произошло!

— Ничего… Замой здесь все, — приказал Василий.

— А откуда столько крови? — тихо спросила женщина с легким то ли польским, то ли литовским акцентом.

— Да у гостя мово кровь носом пошла, — ответил Комаров, — вот и натекло. Вишь, и на меня малость попало, — показал он жене рукав спинжака. — Так что, ты это, приберись здесь хорошенько. Чтоб ни пятнышка не было! И спинжак отмой, чтоб не видно было, мне его еще носить.

— А гость куда подевался? — еще тише спросила Мария, избегая встречаться взглядом с мужем.

— Как — куда? — почти натурально удивился Василий. — Ушел! Нешто не слышала? Я его еще провожать во двор выходил, когда ты там с ребятишками возилась.

Ночью Комаров перенес мешок на пустующую соседнюю усадьбу и зарыл под лагами разобранного пола в полуразрушенном доме. А свежую землю завалил камнями и засыпал разным мусором…

Второе убийство Василий совершил через неделю после первого. На Смоленский рынок ехать остерегся, приехал на Конную площадь, где торговали лошадьми, упряжью и прочей конной утварью.

Долго высматривал покупателя на свою казенную лошадь, которую, естественно, продавать не собирался. Наконец высмотрел: мужик лет под сорок приценивался к мерину, которого хоть сейчас можно было под седло или в упряжь. Но хозяин мерина запросил столько, что покупатель — явно крестьянин из какого-нибудь подмосковного села или деревни — округлил глаза и, даже не пытаясь торговаться, резво отвалил в сторону.

— Лошадь ищешь? — быстро спросил его Комаров.

— Ну, ищу, — невесело ответил ему крестьянин.

— А мой коняга тебе, случаем, не сгодится?

— Продаешь?

— Продаю, — кивнул головой Комаров. — Карачаевская порода, — похлопал он по крупу лошади. И добавил: — А эта порода, сам небось знаешь, жуть какая выносливая.

— Это да-а, — протянул крестьянин. — Была у нас такая в хозяйстве. Добрая скотина! И сколь просишь? — поинтересовался он. — Небось тоже лихую цену запросишь. Они у вас тут в Москве ажно бешеные какие. У вас здесь все не так. Поросенка по цене лошади продаете, а лошадь по цене слона!

— Да не-е. — Василий даже мотнул головой, всем своим видом показывая, что и ему не по нраву московские цены. — Цену ломить не стану. Потому как деньги во как нужны, — провел он ладонью по горлу.

— Так сколь хошь за свово коня?

Василий назвал цену.

— Все равно много, — нахмурился крестьянин, хотя, похоже, цена его устраивала.

— Так я ж тебе еще и повозку даю в придачу, — принялся уговаривать Комаров.

— А на хрена мне твоя повозка сдалась? — укоризненно посмотрел на него крестьянин. — Она у тебя уж дюже старая. Того и гляди рассыплется прямо на ходу.

— Это верно, — охотно согласился Василий. — Я бы на твоем месте тоже ее не взял. У меня дома другая есть. Нова совсем! Во дворе стоит, тебя дожидается. Не хошь глянуть?

— Можно, — кивнул крестьянин.

Приехали к Комарову домой.

— А где повозка-то? — удивленно оглядев двор, спросил гость.

— Да я ее намедни соседу одолжил, — соврал Комаров. — Он скоро придет. А мы, его ожидаючи, покуда закусим.

Они прошли в дом, расположились в комнате. Мария быстро собрала нехитрую закуску и ушла.

— «На сухую» и кусок в горло не полезет, — прозрачно намекнул крестьянин и прищурился. Он, верно, считал себя шибко хитрым: и конягу щас ладную прикупит недорого, с новой повозкой в придачу, выпьет еще по такому случаю да и на дармовщинку прихарчится.

— Так мы смочим, не боись, — усмехнулся Комаров. — Такую покупку и обмыть не грех…

Он встал, подошел к шкафу и достал бутылку «белоголовой».

Выпили. Закусили.

Василий разлил по второму кругу: себе поменьше, гостю побольше.

Снова выпили.

Вдруг послышался какой-то шум во дворе, и он деловито спросил крестьянина:

— Глянь-ко, друг, не сосед ли подъехал?

Мужик привстал и глянул в окошко. В это время Комаров зашел сзади и, размахнувшись, сильно ударил его молотком по темени, пробив черепную кость. Мужик сел, голова его запрокинулась назад, и Василий, памятуя прошлый случай с чернявым, подставил под нее загодя приготовленный большой цинковый таз. Когда кровь перестала течь, положил тело крестьянина на пол, раздел его (деньги, весьма большую сумму, он обнаружил в специальном кармане, пришитом к подштанникам и застегнутом на пуговичку) и принялся связывать калачом. И тут крестьянин вдруг зашевелился, открыл глаза и вполне внятно произнес: