Жорж Сименон - Приятельница мадам Мегрэ

— У него вы чемодан и нашли?

— У Альфонси, которому он его передал.

— Так к чему мы в результате пришли?

— Да ни к чему. Я хочу сказать, что мы о главном, то есть об убийствах, ничего не знаем. Человек был убит на улице Тюренн, а еще раньше была убита графиня Панетти в своей машине неизвестно где. Вы, наверное, получили доклад доктора Поля, обнаружившего пулю в черепе у старухи. Кое-какие сведения из Италии я все-таки получил. Кринкеры больше года назад развелись в Швейцарии, потому что в Италии это невозможно. Дочери графини Панетти понадобилась свобода, чтобы выйти замуж за американца, с которым она теперь и живет в Техасе.

— С матерью она не помирилась?

— Хуже того. Графиня еще больше рассердилась на нее. Кринкер — человек из бедной, но благородной венгерской семьи. Часть зимы он провел в Монте-Карло, безуспешно пытаясь сделать состояние на игре. Он приехал в Париж за три недели до смерти своей тещи и жил сначала в «Комодоро», а затем переселился в маленькую гостиницу на улице Комартен.

— Как долго была Глория Лотти на службе у графини?

— Месяца четыре, а может, и пять. Это точно не установлено.

В коридоре послышался шум, и судебный исполнитель объявил, что подследственный прибыл.

— Я скажу ему все это? — спросил Доссен, на которого снова обрушились все его обязанности.

— Одно из двух: он либо заговорит, либо будет молчать дальше. Я имел дело с несколькими фламандцами и понял, что они очень трудно раскрываются. Если он решит молчать, нам придется повозиться с ним не одну неделю, а то и еще больше. Придется ждать, пока отыщется хоть один из четверых, Бог знает, где засевших.

— Четверых?

— Мосс, Левин, женщина и ребенок. Быть может, именно ребенок дает нам самые большие шансы на успех.

— Если только они от него не избавились.

— Раз уж Глория отправилась забирать его из рук моей жены с риском быть арестованной, значит, она очень дорожит им.

— Вы думаете, это ее сын?

— Я в этом убежден. Не стоит думать, что преступники не такие же люди, как и все прочие, что они не могут иметь детей и любить их.

— Сын от Левина?

— Вероятно.

Доссен, поднимаясь, улыбнулся, и вышло это у него как-то смиренно и в то же время лукаво.

— Похоже, настало время для перекрестного допроса? Я, увы, не большой специалист по этой части.

— Если вы сочтете возможным, я попробую кое-что объяснить Лиотару.

— Чтобы он посоветовал своему клиенту говорить?

— Сейчас это в их общих интересах.

— Мне не приглашать их пока?

— Через минуту.

Мегрэ вышел и сердечно сказал человеку, сидевшему справа от двери:

— Здравствуйте, Стёвельс.

Как раз в эту минуту в коридоре появился Жанвье с Фернандой, от волнения не находившей себе места.

Инспектор не решался позволить жене сесть рядом с мужем.

— У вас будет время поболтать, — сказал им Мегрэ. — Следователь еще не освободился.

Он увлек за собой Лиотара, и они заговорили вполголоса, вышагивая взад-вперед по коридору, где почти у каждой двери стояли полицейские. Длилось это не больше пяти минут.

— Когда соберетесь войти, постучите.

Мегрэ один вошел к следователю, оставив Лиотара, Стёвельса и Фернанду за разговором.

— Каков результат?

— Сейчас узнаем. Лиотар там, очевидно, вовсю старается. А я вам состряпаю отчет, где все расскажу о чемодане, а о причастности Лиотара даже не упомяну.

— Это ведь не очень честно, а?

— Вы хотите поймать преступников?

— Понимаю вас, Мегрэ. Но мой отец и мой дед были судьями, и я, наверное, этим тоже кончу.

Он покраснел, со страхом и нетерпением ожидая, когда постучат.

Наконец дверь открылась.

— Мадам Стёвельс может войти вместе с нами? — спросил адвокат.

Фернанда плакала и прижимала к лицу платочек.

Войдя, она нашла глазами Мегрэ и растерянно посмотрела на него, словно ждала, что он еще сможет все уладить. А Стёвельс, тот не изменился. Он был все так же покорен и упрям одновременно и тихо сел на стул, который ему указали.

Когда секретарь собрался занять свое место, Доссен сказал ему:

— Не сейчас. Я позову вас, когда начнется протокольный допрос. Вы согласны, мэтр Лиотар?

— Согласен полностью. Благодарю вас.

Остался стоять один Мегрэ — лицом к окну, по которому стекали капли дождя. Сена была такая же серая, как небо. На баржах, крышах и тротуарах отражались мокрые блики.

Раздалось короткое покашливание, и слегка дрожащим голосом Доссен произнес:

— Стёвельс, мне кажется, комиссар хотел бы задать вам несколько вопросов.