Николай Леонов - Не говори об этом мужу

И он пришел. Алле Борисовне было стыдно за свой нелепый предлог, но Володя помог закрепить багетку, а потом они пили чай, а он не сводил с нее глаз. Боже, сколько всего было в этих молодых горячих глазах! И Алла таяла, она понимала, что уже не в силах сопротивляться своим желаниям и желаниям Володи. И мужа не будет еще два дня, и можно все. Все!

А потом Володя поднялся, подошел к ней, и у Аллы все внутри закипело, заволновалось. Такая легкость внутри, головокружение. Как он ее обнял! Нежно склонился, обнял руками за шею и прижался лицом к ее волосам. И эти руки, такие они нежные, горячие, они касались ее лица, ее шеи. Алла плохо понимала, что происходит, она не помнила, как поднялась с кухонного стула, как оказалась в спальне, как он раздел ее, только чувствовала его губы и руки, его шепот, его голос, называющий ее любимой. И она шептала в ответ безумные слова, отдаваясь ему с дикой страстью. Весь мир перестал существовать, и были только она и ее Володечка.

Стук в дверь раздался так неожиданно, что Алла вздрогнула всем телом. Кровь ударила в лицо, и страх сжал все внутри. Валера?! То, что произошло потом, вспоминалось как фильм ужасов, размытый некачественным изображением, с плывущим звуком и вспышками света. Кричал муж, кричала сама Алла, трещала ткань одежды или занавесок, разбилось стекло. Крик боли! Ужас, ужас, ужас! Алла сжала голову руками и в голос зарыдала, слезы лились из нее неудержимыми ручьями. Это были слезы обиды. Ведь все это больше не повторится. Никогда! Страшное слово, страшное в своей безысходности и обреченности.

Мария не удивилась, что Гуров после выписки из больницы не поехал домой, а сразу направился в территориальное отделение полиции, где его ждал Крячко. Она слишком хорошо знала своего мужа и его работу, чтобы удивляться. Вздохнув, поцеловала его в щеку и стала складывать спортивный костюм в пакет.

– Только постарайся не задерживаться, – попросила, – тебе еще рано получать такие нагрузки и много ходить.

– Да, да, Машенька! Конечно, – торопливо ответил Гуров, исчезая в больничном коридоре.

Это было удачным совпадением. Ему пришлось даже немного поспорить с больничным начальством, чтобы выписаться с утра, а не после обеда. Повезло, что оперативный дежурный в отделении полиции очень внимательно относился к ориентировкам, и когда поступило сообщение о драке и поножовщине в квартире, где ревнивый муж порезал любовника жены, сразу отправил туда машину со своим помощником и дежурным оперативником. А заодно позвонил в участковый пункт, чтобы на квартиру прибыл и уполномоченный.

Крячко находился за МКАДом, и Лев приехал в отделение раньше него. Молодой подтянутый старший лейтенант вытянулся в струнку и доложил, что задержанные находятся в разных камерах, а оперуполномоченный опрашивает женщину, из-за которой произошел конфликт на бытовой почве.

– Хорошо, – поспешно кивнул Лев, который терпеть не мог этих военных докладов, вытягивания в струнку и щелканья каблуками. – Проводите меня!

– Товарищ полковник, – понизил голос дежурный. – Я уточнить хотел. Там поножовщины не было, стекло просто разбили. А у молодого человека, ну, который любовник, у того рука перевязана. Вот здесь, как в ориентировке!

Гуров посмотрел, как старший лейтенант показывает на свое предплечье у самого локтя, и нахмурился. Не может быть! Чтобы вот так просто, почти случайно взять того, кого он и не надеялся найти быстро?

– А ну, где у вас этот молодой человек?

– В камере. Я сейчас!

Дежурный вернулся к себе, позвал какого-то сержанта, отдал распоряжение помощнику и снова вышел к Гурову, объяснив, что лучше идти втроем. Муж у пострадавшей больно уж бешеный, может, усмирять придется. Они подошли к камере, и через решетку Лев увидел уныло сидевшего на деревянной лавке парня лет двадцати пяти – тридцати. Сержант отпер дверь, и Гуров вошел в камеру.

– Как зовут? – резко спросил он, глядя на забинтованную руку пониже локтя.

– Владимир, – отозвался парень и поднялся с лавки.

Высокий, с хорошей фигурой, правильные черты лица, короткая качественная стрижка. Рука забинтована пониже локтя. И тоже зовут Володя. По крайней мере, как в случае с Захаровой. Не надо торопиться, решил Лев и повернулся к дежурному:

– Поднимите его наверх и посадите в соседнем кабинете. Я пойду и поговорю сначала с женщиной.

– А муж?

– Муж неинтересен, пусть пока сидит. Потом разберемся и с ним. В нашем случае, как мне кажется, он единственный пострадавший. Пусть остынет, а то наломает дров! И еще, когда приедет полковник Крячко, сразу проводите его ко мне.