Анатолий Шестаев - Приключения Синегорова

Тот отвел взгляд и снова усмехнулся:

— Какое золото?

— Вот я и говорю: бронзу по цене и под видом золота, — продолжал Синегоров.

— Чтобы голову оторвали?

— А все-таки, где взяли и по какой цене?

Бидоев твердо стоял на своем. Через час позвонил Захарченко и доложил результат экспертизы коротко и ясно:

— Два килограмма бронзы!

Извинившись перед Бидоевым, Синегоров распорядился отпустить его и пошел к начальнику. Ершов пребывал в прекрасном настроении: скоро Новый год, показатели хорошие, ЧП нет, а тут под занавес два килограмма золота, да к тому же не этот самоуверенный и независимый Синегоров изъял. Тут-то и ошеломил его Матвеич.

— Не может быть, я же сам смотрел, — недоумевал Ершов.

— Сам смотрел, эксперт тоже сначала подумал, что золото, и только экспертиза определила, что это бронза, — «утешил» его Синегоров.

— Черт возьми, я уже в УВД доложил, — сокрушался начальник.

Вечером, разглядывая слитки бронзы, Синегоров пытался вспомнить, где он уже видел такое. Но предновогодняя суета, а затем праздники выветрили у него из головы и бронзу, и Бидоева.

Где-то через четыре месяца ему случайно стало известно, что некий бойкий мужичок по кличке Балдуин по пьяной лавочке проговорился, как он продал пару килограммов бронзы.

— Балдуин, Балдуин, он же с Гикаловым постоянно терся, — сразу вспомнил Захарченко, когда Синегоров спросил его по этому поводу.

— Вот-вот, а такую бронзу мне как раз как-то Гикалов и показывал. Теперь понятно, что к чему?

— Ты думаешь, это гикаловская работа? Он же тогда опером у нас работал, — засомневался было Пал Палыч.

— Именно, что опером. И хорошо знал, что Бидоев потихоньку скупает металл. И впарил ему через Балдуина два килограмма бронзы.

— Во артист. Куда же он деньги дел? Вечно занимал.

— Как пришли, так и ушли. Давай Балдуина попробуем расколоть.

— А зачем? Бидоев же не будет заяву писать на мошенников.

— Для спортивного интересу!

Через две недели под большим нажимом Балдуин все-таки признался, что было такое. Он действительно продал два килограмма Бидоеву, но его подставил Гикалов, уверив, что это золото, иначе бы он на такую аферу не согласился. За это и убить могут. В разговоре Балдуин проговорился, что был кто-то и третий, кто посадил его на самолет и отправил на полгода в Хабаровск. Но кто это был, старый пройдоха так и не сказал.

Впрочем, Синегоров и сам догадывался и только головой покачал. Они с Захарченко еще не подозревали, что скоро столкнутся с Гикаловым на золотой дорожке.

Дело было еще в эпоху заката развитого социализма, когда самодеятельная торговля называлась спекуляцией и преследовалась по закону.

Спекулянтка жила одна в своем доме на окраине поселка.

Зимой темнеет очень рано. Подъехали часов в шесть, машину оставили за забором соседнего дома и тихо подкрались к двери. Синегоров отошел в сторону, а внештатник Миша постучал в дверь. Долго никто не отзывался, а потом через дверь спросили;

— Чего надо?

Миша ответил:

— Открывай, свои, я с трассы.

Через минуту дверь открылась и тут же, пропустив Мишу, закрылась.

Через пару минут Синегоров подкрался к ней и тихо потянул за ручку, но дверь не поддалась. «Вот курва, — подумал Матвеич, — как же открыть?» По радиостанции было слышно, как хозяйка пытала Мишу, кто послал да зачем. Миша косноязычно талдычил, что за водкой пришел, однако. Хозяйка, увидев широкие скулы и раскосые глаза внештатника, успокоилась наконец и, выяснив, что надо десять бутылок, достала из-под старой кровати ящик, вытащила десять бутылок, и они вместе сложили их в сумку. Миша отдал ей деньги и двинулся на выход, хозяйка пошла его провожать.

Синегоров дал команду «приготовиться» и взялся за дверную ручку. Дверь приоткрылась, показался Миша. И в это время вспыхнули автомобильные фары и заревел мотор «уазика».

Выругавшись, Синегоров схватился за ручку и потянул дверь на себя. Но матерая спекулянтка оттолкнула Мишу, успев его обматерить, уцепилась со своей стороны за ручку и уже почти захлопнула дверь, Синегоров скользил по утоптанному снегу вместе с дверью, и вдруг неожиданно с его стороны как ураган налетел Гена, ухватился своими ручищами за дверь и чуть не вырвал ее вместе с косяком. Ворвавшись следом за ним в комнату, Синегоров неожиданно для себя увидел двух женщин, но одна молча сидела за столом и только таращила на них глаза, а вторая, здоровенная 55-летняя баба, трясла Мишу и что-то кричала. Посредине комнаты возвышался Гена Дьячков и, размахивая своим удостоверением, орал, что он сотрудник ОБЭП. Синегоров тут же с ходу включился в мизансцену: