Алексей Батраков - Подлость плюс

— Ладно-ладно. И так уж грех на душу, видать, взяла — Пелагея Ивановна встала под образами и принялась креститься — Не знаю даже, отмолю ли…

День этот длился, казалось, бесконечно. Когда совсем стемнело, присели на дорожку. Помолчали, как водится. Затем Глотов медленно поднялся с табурета. Закрепил за спиной рюкзак с бережно уложенными бабой Пашей пирогами и прочей снедью — Пошёл я… А ты спать ложись, отдыхай. Намаялась со мной-то…

— Да хранит тебя Господь — Пелагея Ивановна многократно перекрестила Лёвушку. На цыпочки приподнялась, чтобы в лоб поцеловать… Жгучая резкая боль под сердцем отозвалась по всему телу, нежданно и стремительно.

— Так надо, баб Паш. Кабы не сдала ментам — Глотов сбросил на пол окровавленный нож. Оттащил Пелагею Ивановну ближе к вешалке. Быстро набросал на умирающего человека всю висевшую одежду. Газет ещё подкинул. Поджёг. Сухие ткань и бумага занялись сразу. Глотов спешно прошёл к комоду. Забрал лежавшие там триста рублей. Двух сотен, что дала при жизни баба Паша, Лёве показалось маловато…

Вскоре дом Пелагеи Ивановны вовсю пылал, пробивая страшным заревом ночную мглу по всей округе. Глотов к тому времени одолел картофельное поле. Часто-часто, по-звериному как-то, отдышался. Ещё раз оглянулся и кинулся в побег…

За окном в разгаре «бабье лето». Напряжённый рабочий день заканчивался. Следователь уже сложил все рабочие бумаги в сейф, когда в дверь робко постучали.

— Да-да, заходите… — за дверью, видимо, не расслышали, и вновь раздался стук — Да заходите же!

— Можно? — дверь приоткрылась и на пороге появилась женщина, на вид лет сорока пяти. По повязанному на голове платку, простой одежде и натруженным рукам можно было определить, что женщина эта явно сельская и даже не с райцентра. — Можно? — переспросила посетительница, нерешительно остановившись в дверном проёме…

— Заходите — кивнул следователь — присаживайтесь — указал рукой на стул. Женщина осторожно присела. Осмотрелась.

— Слушаю… Я Вас вызывал?

— Нет-нет, не приведи Господь — всплеснула та руками и тут же спохватилась — А это Вы — Игорь Николаич?

— Он самый — кивнул следователь — Вы по какому вопросу? — Женщина тяжело вздохнула, на глазах навернулись слёзы — Мужика мово Вы сегодня посадили…

— Какого мужика? Фролова что-ли?… — следователь принялся объяснять — Я не «сажаю», «сажает» суд. А я задержал вашего Фролова на сорок восемь часов по подозрению в совершении кражи. В пятницу повезу его к прокурору и судье. Они и решат, будет ли ваш муж находиться до суда в следственном изоляторе или — дома под подпиской…

— Не вези-и-и его к пракарору… Христа ради-и — женщина совсем расплакалась, часто-часто промокая носовым платком глаза — Не воз-и-и, будь так мил — совсем разрыдалась, вздрагивая всем телом.

— Да Вы что — подрастерялся следователь — Вы ж не на похоронах, разве можно так убиваться. Успокойтесь! — Женщина, казалось, ничего уже на слышала, и вот-вот начнёт голосить и причитать. Игорь Петрович налил из графина в стакан воду и протянул рыдающей. Та благодарно кивнула, сделала пару глотков и почти успокоилась, но тут же вновь расплакалась.

— Как ваши имя-отчество? — следователю всё это стало поднадоедать.

— Нина я — продолжала всхлипывать посетительница — Васильевна. Отпусти-и, Христом Богом прошу-у… У меня сынок такой же, как Вы-ы…В армии служит, вернётся весной…

— Ну подождите, Нина Васильевна — следователь поднялся со стула и стал расхаживать по кабинету — Вы же взрослый человек и должны понимать…Вы же сами знаете, что супруг ваш уже три судимости имеет, что всю деревню вашу он уже обворовал…что спиртным злоупотребляет. Ну как я его такого могу отпустить?

— Да с соседями-то я рассчитаюсь — начала успокаиваться, наконец, женщина — Не смогу я без него, никак не смогу…

— А какая от него польза?! — начал злиться следователь — Какая от него польза? Вам, семье, обществу? Нигде не работает, пьёт, ворует… Зачем он такой нужен? Я что-то Вас не понимаю…

— Ну для обчества теперича ни от кого пользы нету. А так Вы правду говорите — Нина Васильевна согласно закивала головой — ворует, пьёт, спасу нету. Пускай, конечно, сажают… Не впервой… А щас отпусти его ради Бога, свечку за тебя, сынок, в церкви поставлю. Отпусти, хотя бы на недельку — женщина вновь расплакалась — Ведь, почитай, тридцать пять соток у меня. Не выкопаю я одна, никак не выкопаю. А нанять-то не на что…зарплату-то деньгами нам, дояркам, почитай четвёртый год уж не дают, с девяносто первого… Да и доить-то скоро будет некого, стадо всё под нож пускают, христапрадавцы…