Жан-Кристоф Гранже - Конго Реквием

– Кто нам всуропил такое дело? Ты чё удумал?

– Я должен провести расследование и…

– Чё за расследование?

Эрван принялся было объяснять, но Понтуазо тут же оборвал его:

– У тя письменный приказ есть от твоих? Чё-нить официальное?

– Нет. Я веду собственное расследование.

Канадец расхаживал перед его носом. Его кабинет с выкрашенными бетонными стенами так и сиял. Кондиционер, великолепная меблировка, кофемашина… ООН умела устроиться.

– И думать забудь, друган. В той зоне неспокойно.

Ему было не больше сорока, и он наверняка следовал приказам старших офицеров, находящихся там, где было действительно жарко, например в районе Киву. Но где бы в Конго они ни находились, силы ООН подвергались нападкам и критике. Не далее как этим утром на «Радио Окапи» один конголезский депутат обвинял MONUSCO в том, что они просто туристы…

Понтуазо в очередной раз пустился в описание ситуации в Катанге, конфликтов, которые, по его словам, постоянно тлели в северной зоне, вооруженных группировок, которые уже не поддавались подсчету, и беженцев, которых некуда девать…

Эрван понимал едва ли одно слово из пяти, но не осмеливался попросить офицера перейти на английский – тот был родом из страны, где говорили «быстрый ресторан» вместо «фастфуд» и «отдыхательная машина» вместо «дачный прицеп».

Он довольствовался тем, что пытался уследить за выражением лица своего собеседника. У Понтуазо был ребяческий вид, приплюснутый нос и светлые глаза, похожие на два матовых стеклянных шарика. Его блондинистые кудри выбивались из-под берета, словно накладные.

– Усекай это! – воскликнул он, указывая на карту на стене.

Потом схватил линейку и, стоя навытяжку в своей форменной куртке, начал обстоятельно описывать различные зоны конфликта, развернувшегося вокруг Анкоро. По ходу дела он прошелся и по соседним странам, которые извлекали выгоду из контрабанды руды: Руанда, Уганда, Бурунди… Затем настал черед международных группировок, торговцев оружием, сомнительных бизнесменов – всех тех, кто кормился колтаном, танталом, касситеритом, золотом и алмазами – и, конечно же, войной.

– Пять миллионов убитых, чё-нить соображаешь?

Без всякого перехода он обрушил свой гнев на неправительственные организации, которые играли на руку всем этим махинаторам, косвенно помогая милиции, потом потоптал правительства, которые послали в это дерьмовое болото их, бедных парней из MONUSCO, да еще запретив во что бы то ни было вмешиваться.

– Могу сказать, чё дальше будет: война закончится, только когда все сдохнут! Блин! И точка.

Эрван поднялся, не пытаясь вступить в спор. Уже около пяти часов, скоро стемнеет, а он не продвинулся ни на пядь. Поблагодарил майора и двинулся к двери, но тот заступил ему дорогу:

– Ты сын Грегуара Морвана, точняк?

– Да.

– А чё с ним сегодня не уехал?

Значит, отцу удалось улететь – нужно было принять его предложение.

– Нам было не по пути.

– А куда именно он направился?

– Не знаю, но мне нужно в Лонтано.

Понтуазо приподнял берет указательным пальцем, по-ковбойски.

– Ты в курсах, чё города ваще больше нет?

– Я найду свидетелей в деревнях поблизости.

Амбал сделал шаг вперед, и Эрвану пришлось отступить. Как если бы угроза была недостаточной, канадец заложил обе руки за пояс, на манер ярмарочного борца.

– Ты ваще ничего не найдешь, потому как останешься в Лубумбаши.

Эрван начал терять терпение:

– Вы намекаете, что будете препятствовать моим передвижениям?

– Ни на чё я не намекаю. Или у тебя есть разрешение от твоей страны, от ООН или любой власти и я тебе организую улёт с эскортом, или ты с носом и сидишь здесь. Эта территория под моей ответственностью, сечешь?

Эрван сделал вид, что согласен, перейдя в этот самый момент ту грань, что загоняла его в подполье. Ему придется уехать тайком. Но к кому обратиться? Ему уже не хватало Старика.

Понтуазо положил ему руку на плечо, сменив тон на дружеский.

– Ну, извиняй, – сказал он уже тише, – я сегодня на взводе. От этих членоногих, которые считаются моими солдатами, одни проблемы. И когда я говорю «членоногие», то знаю, чё говорю, потому как из-за этих жопошников у меня на руках больше десятка заявлений об изнасилованиях! И как если б мне дерьма не хватало, еще и куча обгоревших в госпитале после вчерашнего пожара. – Он распахнул дверь, но протянул руку, перекрывая проход. – Твой предок, он те говорил о Нсеко?

– Не особо.