Наталья Жердецкая - Линия разлома

В дальнейшем ее жизнь превратилась в кромешный ад. Отдыхала Лиза душой и телом только тогда, когда ее Юрочка отбывал наказание. Она же отбывала свое наказание, любя его по-прежнему всем сердцем и прощая обиды.

Когда сына осудили за убийство соседской девушки Ирины, она не смогла больше жить рядом с родителями погибшей. Продала квартиру в Донецке и уехала на родину в Мохов. Поближе к маминой могиле. Купила дом на той же улице, где родилась, и зажила себе в ожидании сына.

За 40 лет из старожилов на ее маленькой улочке никого не осталось. Со временем подружилась с семейством Правдиных, которые жили совсем рядом. Они относились к ней с сочувствием. Гриша взял на поруки хозяйство в доме. Помогал с дровами, мелким ремонтом.

Беда, как водится, пришла неожиданно, откуда никто не ждал и не догадывался.

Раз в год Елизавета Васильевна ездила к сыну в колонию на свидание. Готовилась к этому событию, собирала деньги. На удивление, Юрочка всякий раз встречал ее приветливо. Повзрослел, видимо. Понял, что кроме матери у него никого нет. И, похоже, тоже ждал эти редкие встречи с ней. Всякий раз просил у нее прощения и мечтал, что, когда освободится, заведет хозяйство, устроится на работу, женится. «Внуки будут у тебя, мать. Нанянчишься!»

После таких свиданий Короткова уезжала счастливой, радостной. Даже начала присматривать невесту сыночку. Вон Ангелинка Правдина подрастает. Чем не невеста ее Юрочке? Да, она отрывалась от реальности. Но жила этим. Человек так устроен. У него должна быть мечта! Если ее нет, то нет и человека. Оболочка, пустота.

Вот ведь как сжалилась судьба над бедной Лизой! Дала ей упоительных 5 лет передышки. И снова ввергла ее в кошмар, в который не хочется верить. Утром нет желания просыпаться.

Как всегда, подошло время, и Елизавета Васильевна поехала на шестое свидание к сыну. Однако Юрочка не вышел к ней, а передал с дежурным записку, в которой называл ее старой сукой и мразью и просил больше никогда не приезжать сюда: «Сиди дома. Освобожусь, приеду. Чтоб ты сдохла, наконец, старая сволочь».

Короткова вернулась домой поникшая, напуганная, безжизненная. Показала записку соседу. Тот, жалея ее, пообещал через знакомых узнать, что там произошло с ее сыном.

Шло время. Как-то под вечер к ней зашел Правдин.

– Гришенька, не томи, – взмолилась Елизавета Васильевна, – ты узнал что-нибудь про Юрочку?

– Да, похоже, там, на зоне, встретил он Егора Пряхина, – Гриша встал, налил воды, выпил залпом стакан.

– Да как же он узнал Юрочку? – удивилась Короткова. – Он его никогда в глаза не видел!

– Зато он тебя узнал, когда ты приезжала к сыну два года назад, – ответил мужчина. – Вот такая коллизия, Васильевна.

Короткова побелела, язык куда-то провалился. Что угодно могла ожидать она от своего непутевого сына, но такое! «За что? За что? – проносились вихрем мысли в голове. – Это мне за что?»

И женщина, не выдержав, разрыдалась громко, в голос, причитая по-бабьи.

Правдин не утешал. Он сидел молча и ждал, когда она успокоится сама. Он знал больше, чем сказал. Но рассказать такое матери не мог.

Ублюдок Пряхин, узнав, что Коротков – его сын, рожденный той самой тварью, которая засадила его на первый срок, обозлился не на шутку. Себя виноватым он не считал. А вот Лизку проклинал всю жизнь. Значит, эта стерва сына родила? И всю свою ненависть он перенес на неповинного в этой ситуации Юрочку. Он опустил его, грубо, безжалостно. И все последующие годы отсидки издевался над собственным сыном, как мог, под улюлюканье сокамерников, которые тоже иногда были не прочь унизить парня.

А Юрочка, в свою очередь, во всем винил мать. Это она виновата, что оставила ребенка и обрекла его на страдания.

От Юрочки же подонок Пряхин узнал, что Лиза опять вернулась в Мохов. «Ну что же, значит, так тому и быть! Вернусь, устрою обоим, что мало не покажется!»

По роковой случайности, почти одновременно заканчивали отсидку отец и сын. С разницей в неделю.

Вот так и наступили наши дни.

Вернулся Юрочка. Чужой, злой, колючий. Велел матери молчать и не высовываться, иначе убьет. Иногда требовал от нее денег и водки. Не было денег – получала тумаки. Впрочем, как всегда.

Однажды, спустя неделю, Юра увидел в окно, как освободившийся Пряхин трясет за грудки его мать. Не выдержал, схватил топор. Подбежал и сзади нанес удар со всей дури. Потом еще и еще.

Короткова еле оттащила сына от тела папаши.

Вдвоем перетащили убитого подальше в посадку, засыпали листьями. Кровь во дворе забросали свежей землей. Топор спрятали в сарае.