Юрий Рогоза - Счастье №1

– Американский Герой у нас – праведник!.. – чуть визгливо хихикнул «лишайный» – Вот я – другое дело…

– Между прочим, о сексе я не сказала ни слова, мальчики!

– И правильно!.. – «лишайный» сплюнул сквозь зубы – Чего о нем говорить!?… Все само получится! В лучшем виде!.. Не пожалеешь, жопастенькая!

– Ну, ладно, не хотите добра – не надо! – я решительно поднялась – Спокойной ночи…

И зашагала в прохладную слякотную темноту. Значит, сегодня экспериментов не будет, ничего страшного. День и так удался.

«Лишайный» еще какое-то время кричал мне вслед какие – то причудливые непристойности. Затем замолчал. Знай он, что я поведена на сексе раз в десять больше него, так быстро не успокоился бы…

Сумрачный перекресток, на котором я собиралась повернуть в сторону огней, людей и дома, уже виднелся вдали. Я понимала, что идти предстоит долго, но это меня не пугало – я отогрелась около костра, и теперь мне было о чем подумать. И что вспомнить…

Когда я говорю «вспомнить», то имею в виду несколько последних месяцев, окрашенных ужасом, риском и восторгом. Тем самым вкусом жизни, о котором я столько слышала, но который почувствовала впервые.

Предыдущие годы, половина жизни, пролетевшая, кстати говоря, как одна неделя, сливались в душе в одно, похожее на несвежую простыню, пятно, не вызывающее ничего, кроме тошноты и досады.

Конечно, после смерти матери мне пришлось задуматься о будущем. О том, как именно угробить остаток жизни. Об учебе – при моем-то дивном объеме знаний и доходах – думать не приходилось. Омерзительную работу за гроши я ненавидела.

Оставались, правда, нестандартные варианты. Типа, стать новой матерью Терезой, уехать в Африку и ухаживать там за похожими на узников нацистских лагерей бедолагами, которых часто показывали по телевизору. Или наоборот – примкнуть к террористической бригаде, закладывающей бомбы на вокзалах и в метро ради каких-то фантомных идеалов.

Наверняка, и добро, и зло наполнило бы мою жизнь новыми смыслами. Но я, конечно, не сделала ни того, ни другого. Лишь переехала из нашей убогой «ту-бедрум» в такой же убогий и еще более дешевый «сингл» в том же районе. Мне его вполне хватало. Первое, что я сделала, войдя в пахнущую пылью квартирку – это то, чего я не могла сделать при матери. Протерла старый стол и превратила его в маленькую аккуратную лабораторию. У ведьмы Паолы теперь было рабочее место.

Именно за этим столом я и колдовала, периодически читая взятые в Публичной библиотеке на Бенсон – авеню книги и последние журналы по химии и удивляясь человеческой тупости. Авторы мыслили банально, а часто просто неверно, но звучали при этом так самовлюбленно, словно изобрели атомную бомбу или лекарство от рака.

А вот я не важничала. Я просто легко и с удовольствием создала потрясающий стиральный порошок, не сохнущее средство для пропитки влажных салфеток, наполнитель для маркеров и много еще всякой всячины…

Вот только на мои вежливые письма, отправленные руководителям ведущих производителей, никто не ответил. Ни разу.

Я пыталась звонить, но по снисходительно – пластмассовым голосам офисных секретарш поняла, что меня попросту принимают за городскую сумасшедшую…

Вот так. Колдовство работало, но никому в этом придурковатом мире не было до него никакого дела.

Жила я на пособие, но иногда работать все же приходилось. И эти батрацкие периоды были самыми унылыми в моей жизни.

Но самой главной проблемой все же был секс. Вернее, его полное отсутствие. Нет, я не виню мужчин, не подумайте, я бы и сама в жизни не соблазнилась обмылком по имени Паола Буш, которым каждое утро любовалась в зеркале тесной ванной. Но все же…

В двадцать девять лет меня лишил девственности изнывающий от скуки черный парень на ночной заправке. Наверное, клея нанюхался, не иначе. Да и мутная бруклинская ночь была моей союзницей… Но, как бы там ни было, дай ему Бог здоровья, счастья и процветания на долгие годы!..

Потому что дальше было только хуже.

Чуть ли не каждую ночь мне снилось такое, что покраснел бы опытный сексопатолог. Я вскакивала на подушках – задыхающаяся и грешно – счастливая… И, конечно же, банально мастурбировала в душе.

Вторым моим «мужчиной» был немолодой пьяный эмигрант – тоже персонаж ночного Бруклина. Наверное, имелось в виду, что он меня изнасиловал, но как же я ему, бедняге, помогала!!..

Следующего – программиста-неудачника Джека, узкоплечего очкарика, живущего совсем рядом, в доме напротив – я не считаю, я уже говорила. Вы бы тоже не считали, поверьте на слово. В первый раз он кончил, едва лег рядом со мной. А во второй вообще не смог возбудиться, хотя мы оба очень старались…