Нора Робертс: Благие намерения

— Повреждения от тяжелых предметов отсутствуют.

Она вынула из собственного чемоданчика специальные очки и присмотрелась получше.

— Ссадина, легкая контузия. Падение, возможно, удар головой. Обездвижена — введением медикаментов или оглушением — либо при открывании двери, либо уже внутри, если знала убийцу. Сюда он ее притащил или насильно привел. Постель даже не смята, подушки аккуратно подняты.

Приподняв одну руку убитой, она осмотрела пальцы, заглянула под ногти.

— Чисто, следы отсутствуют, ничто не говорит о том, что она вцепилась в убийцу. Когда тебя душат удавкой, ты обязательно сопротивляешься, а значит, она не могла.

Не снимая очков, Ева занялась стеклянным блюдцем с вырезанным языком.

— Выглядит аккуратно — не выдран и не отпилен. Вероятно, использовано тонкое острое лезвие. Не исключен скальпель. Какая болтовня без языка? — спросила она, обращаясь к самой себе. — Не можешь говорить — нельзя защищать преступников. Это такое дополнение, символ, памятный подарок.

— Тебе.

Ева внимательно изучила надпись и до поры до времени обложила льдом тревожащую мысль о ней.

— Так это читается. Мы с ней сталкивались лбами из-за Джесса Барроу пару лет назад, а также раньше, когда убили ее партнера. С ней было трудно иметь дело, но она просто делала свою работу — так, как она ее себе представляла.

Отвернувшись от трупа, Ева прошла в просторную, отлично оборудованную гардеробную.

— Она готовилась переодеваться. Черное платье, модные туфли, нижнее белье и украшения в тон, очень неплохие. Здесь ни к чему не прикасались. Она выложила наряд для вечерней встречи.

Теперь — в шикарную серебристо-белую ванную. Здесь на длинной полке стояла квадратная стеклянная ваза с пурпурными цветами — видимо, это был ее любимый оттенок.

— Полотенца на сушилке, халат на крючке рядом с душем, бокал вина, какая-то косметика для лица.

— Это маска.

— Не вижу никакой маски.

— Маска для лица, — объяснила Пибоди, хлопая себя по щекам для наглядности. — Между прочим, очень качественная. Раз здесь больше ничего нет, то она, похоже, собиралась намазать этим лицо, выпить вина, пока впитается, потом принять душ. А тут звонок в дверь.

— Хорошо. Идем дальше. Она готовится к встрече — проверим на ее домашнем компьютере, к какой. Хочет быть чистой и сияющей. Но кто-то звонит в дверь. — Выйдя из ванной, Ева продолжила: — Здесь ничего не тронуто. Включенный экран в спальне — компания или развлечение, пока она готовится к ужину. Здесь — а, возможно, в ванной или в гардеробной — она слышит звонок.

— А охрана на входе? — спохватилась Пибоди. — Как охрана пропустила убийцу?

— Узнаем, когда посмотрим запись камеры. Каким-то образом он проник в здание. Она идет ему открывать.

Ева представила, как это было: Баствик в своем шикарном домашнем облачении идет к двери. Смотрит сперва в «глазок»? Или на монитор?

Зачем хорошая охранная система, если ею не пользуешься? Нет, она ею воспользовалась, решила Ева. И, не увидев угрозы, отперла дверь.

— Он набрасывается на нее, — продолжила она. — Волочит или несет сюда.

— Может, она не возражает? — предположила Пибоди. — Вдруг они любовники?

— У нее встреча. Времени на секс нет. На ней ничего сексуального, раскраска не боевая. Он мог волочить ее силой, хотя не похоже. Никаких следов борьбы, все на своих местах.

Ева осмотрела ноги Баствик в серебристых шлепанцах.

— Каблуки не ободраны. Нет, он ее не тащил.

— Значит, нес. — Пибоди поджала губы и наморщила квадратное лицо, прикидывая расстояние от гостиной до спальни. — Если он вырубил ее только здесь, то должен был прилично пронести на руках. Зачем?

— Вот-вот, зачем? Признаков сексуального насилия нет. Может, потом он ее снова одел? Ладно, подождем, что скажет Моррис. Убийца кладет ее на кровать. Непохоже, чтобы он затыкал ей рот, но здесь слово за судмедэкспертами. Он убивает ее, пока она лежит без сознания. Быстро вырезает язык, чтобы что-то доказать, пишет свой текст, чтобы я узнала, какую услугу он мне оказал, и удаляется. Ладно, потолкуем с ее секретарем, а потом посмотрим записи. Хочу здесь со всем покончить, прежде чем мы вызовем чистильщиков.

Сесил Хавершем выглядел весьма официально, с оттенком щегольства. Короткие белые волосы, стрижка «под императора», в одном стиле с аккуратно подровненной бородкой. Костюм-тройка, стрелки на брючинах такой остроты, что об них впору порезаться до крови.

От него волнами расходилась удрученность пополам с раскаянием. Он сидел, прилежно сложив руки, на стуле с выгнутой спинкой у стола цвета алой губной помады.