Николай Леонов - Мятежный дальнобойщик

— Надоело? Не понравилось? Разочаровались в чем-то?

— Угадали. Именно все те три слова вы и назвали.

— Я не угадывал, — вздохнул Лев. — Просто я очень часто, чаще, чем мне хотелось бы, слышу эти слова.

— Я уж не знаю, что вы за человек, товарищ полковник, — усмехнулся одними губами Осколков, — может, у вас стержень другой внутри, может, служба ваша сложилась как-то иначе, а может, у вас был папа генерал, только вот у меня все иначе складывалось.

— Вы во всем оказались правы, — развел руками Гуров. — И папа у меня был генерал, и стержень у меня внутри, видимо, другой, и служба моя сложилась по-особенному. Как пришел я молодым лейтенантом в уголовный розыск, так всю жизнь ему и отдал. Вот и до полковника дослужился. И все служу. А разговор с вами я с этого начал потому, что он у нас предстоит очень серьезный и важный. О том деле, которое прошло через ваши руки.

— Не знаю, — задумчиво проговорил Осколков, — может, у вас в уголовном розыске все как-то иначе, а у участковых… Я ведь тоже шел и за романтикой суровых будней и чтобы бороться с преступностью, помогать людям. И честолюбие, конечно, тоже присутствовало. Карьеру сделать хотелось. И со стороны, из гражданской жизни, мне работники полиции виделись совсем другими людьми.

— А какими оказались?

— Да такими же, как и везде.

— Так они же люди, и ничто человеческое им не чуждо.

— Вот именно. Коллегам, главное, поменьше работы и возни, а на людей наплевать. Начальству нужны только показатели и свою задницу прикрывать с помощью подчиненных, отдавая им самые невероятные приказы, вплоть до таких, что на грани законности, а уж порядочности — точно. Вот и получилось, что, вместо того чтобы очищать свою землю от преступников и всяких негодяев, я занимался отслеживанием статистики и выполнением мероприятий по улучшению этой статистики. Надоело. Разочаровался.

— М-да… — Гуров поднялся из-за стола, прошелся по комнате, постоял у окна. — Значит, говорите, разочаровались. Вы вот с гражданки решили пойти в полицию, потому что там люди вам казались другими, лучше. И вы бросили людей худших и подались в среду, которую лучшей сделали другие, но не вы. И в этой среде вам не понравилось, там все было не по-вашему. И вы снова ушли. Получается, что вы, Николай Владимирович, ходите по земле и ищете, где лучше. А есть ведь множество людей на свете, у которых совсем иные жизненные принципы. Они идут по земле и стараются изменить мир к лучшему там, где находятся. Они прикладывают к этому усилия, а не ждут, когда для них это сделают другие, не ждут, когда создадутся условия для их комфортного пребывания в этой среде. Вот в чем разница, вот о каких стержнях идет речь. Понимаете?

— Да, — кивнул Осколков.

— Наш мир еще далек от совершенства, — снова садясь за стол, продолжил Гуров. — В нем очень редко что-то дается на блюдечке готовым. Работать надо, где бы вы ни осели, каким бы делом ни занялись. Ладно, я вас, Николай Владимирович, понял. Так вот, мы пригласили вас, чтобы проконсультироваться по одному делу, которое прошло полгода назад через ваши руки. Это дело о гибели в результате несчастного случая на вашем участке гражданина Горобца. Его тело нашли в погребе, помните?

— Этого?! — Бывший участковый сделал большие глаза и уставился ими на полковника. — Вот уж никогда бы не подумал, что кого-то на вашем уровне заинтересует тот случай. Уголовник, больной, недавно откинувшийся, пьяный, кстати. Его и хоронить-то пришлось за счет государственных субсидий. Зарыли как собаку, только холмик с табличкой и остался.

— Видите ли, в чем дело, Николай Владимирович, зарыли его и правда скромно. Но вот спустя небольшой промежуток времени явился к рабочим кладбища некто и дал большую сумму денег, чтобы они поставили ограду, памятник и ухаживали за могилой.

— Родственник, что ли, нашелся?

— Не знаю, может, и родственник, но если и так, то он до такой степени близок Горобцу, что уж дальше и некуда. А теперь шутки в сторону, Осколков. Пока в могиле полгода лежит труп, в городе совершаются преступления, включая и тяжкие. Мы насчитали минимум два трупа, чудом удалось избежать еще одной смерти ни в чем не повинного человека. И за всем этим стоит ваш покойник.

— Как это? — опешил бывший участковый.

— Вы не того похоронили, Николай Владимирович, вы поторопились поверить в те доказательства, которые вам так небрежно подбросил Горобец, рассчитывая на то, что вам все надоело, что вы разочаровались в коллегах и начальстве и вам хотелось уйти из органов. Пусть это будет вам нравственным уроком на всю жизнь, Осколков. Мне важны ваши показания, потому что вы были там первым. А теперь расскажите все по порядку. Кто обнаружил труп, каким вы увидели его, как извлекали, как проводилось опознание. Мне нужно все, вплоть до мелочей.