Сергей Тимофеев - Тотальная проверка

– Бабушка, а ты выключила дома утюг? – спросил он невинным голосом, когда Роза Львовна наклонилась за сумкой с продуктами.

Замерев в таком наклоненном положении и широко раскрыв глаза, Роза пыталась понять смысл вопроса, и в голове у нее пронесся вихрь возможных вариантов ответов и последствий оставленного включенным утюга.

– Не бери в голову глупости, Розочка, – пришел на выручку Изя. Я, когда мы выходили, перекрыл газ и выкрутил пробки, – довольно произнес он. Услышав эту новость, Роза тихо опустилась на пол.

– Боже мой, Израэль, что ты натворил! Ведь у меня в холодильнике замороженный судак, который передал мне из Таганрога знакомый проводник поезда, и три килограмма селедки. Мы ведь едем всего на одну неделю.

Рома, подхватив клетку со взъерошенным, недовольным попугаем, побежал по направлению к стойке регистрации. Изя, виновато опустив голову, пытался найти выход из затруднительного положения.

– Давай позвоним твоей соседке, Ниночке, она перелезет через балкон в твою квартиру, – нашелся Изя. Ведь она уже делала это в прошлом году, когда ты думала, что потеряла ключ, а он потом нашелся. Не будем, правда, вспоминать, где.

– Да??? И целую неделю твоя Ниночка будет смотреть мой телевизор и обсуждать на скамейке возле подъезда мой гардероб. Нет, лучше пусть гибнет судак, чем моя безупречная репутация.

Весь этот диалог был произнесен далеко не шепотом и вызвал взрыв смеха у наблюдавших за этой сценой пассажиров.

Улыбаясь в унисон окружающим, отложив прочитанную газету на скамью и подхватив с полу свою сумку, мужчина в сером пиджаке встал и пошел к стойке с таким расчетом, чтобы оказаться в очереди впереди этой эксцентричной троицы.

Наступал момент проверки многолетней работы сверхсекретной и глубоко законспирированной лаборатории в Северной Ирландии и момент проверки эффективности четырехлетней тренировки по выживанию в любых критических ситуациях. Это была первая акция в России, и он не знал, что Организация, боясь провала, страховала его и в аэропорту, и в Столешниковом переулке.

Молоденькая девушка, заполнявшая полетную ведомость на пассажиров рейса, отрывая корешок билета и сверяя паспортные данные, даже не взглянула на него, потому, что позади раздался крик, детский визг и плач. Рома, взяв билеты, чтобы к умилению бабушки, «как взрослый», подать их контролеру, нечаянно склеил их жвачкой и просунул в клетку попугая. Держась за ухо, он вопил изо всей мочи и, пытаясь вырваться из цепких дедушкиных рук, бил ботиночком по сухим старческим щиколоткам. Роза, виновато улыбаясь и громогласно объясняя трудное детство мальчика, живущего без родительского глаза, пыталась разлепить билеты, которые успел загадить испуганный попугай.

Поскольку наступила небольшая задержка в передвижении очереди, ему пришлось, поставив сумку на пол, потянуть время, якобы сортируя в бумажнике его содержимое. Выглядело это весьма убедительно, многие пассажиры делали то же.

К стойке таможенного досмотра он вновь подошел, подпираемый сзади поклажей семьи Либерман. Поставив сумку на движущиеся ролики устройства рентгеновского контроля, он, следуя приглашению, шагнул к рамке детектора. Но в это время Рома, выскользнув из рук дедушки, присев на корточки, обогнул инспектора досмотра и, никем не замеченный, встал на колени позади сумки мужчины в сером пиджаке и поехал во чрево рентгеновской камеры. Нечеловеческий крик заставил вздрогнуть всех присутствующих в зале. Кричала бабушка Роза. Став белее мела, она только указывала рукой в сторону уплывающего под смертоносные лучи внука. Его успели выдернуть назад, когда голова уже раздвигала тяжелые, освинцованные, брезентовые ленты аппарата. К сектору на шум бежали два сотрудника милиции. Мужчина благополучно миновал рамку металлоискателя и ждал, когда выедет его просвеченная сумка. Легко подняв ее, он, не спеша, двинулся дальше к посту пограничного контроля.

– Гражданин, будьте так добры, вернитесь, пожалуйста. Из–за шалости этого мальчишки мы не увидели содержимого Вашего багажа. Поставьте, пожалуйста, сумку на стол для ручного досмотра», – говорил это не сотрудник аэропорта, а тот самый опытный опер, который руководил «чесом» в зале аэропорта. Они встретились глазами. Наступила ситуация «Х».

4

Кулешов стоял и молча смотрел, как Костя по его просьбе заполняет несколько ячеек стола кассетами.

– Ну, че, начальник, все что ли? – перешел он блатной сленг.