Николай Леонов - Бесплатных пирожных не бывает!

Гуров обиделся, на друга не смотрел и не мог видеть, что Орлов уже не сидит в кресле развалившись, а выпрямился, подобрал ноги, напрягся, взглядом давит, будто пытается подполковника к чему-то принудить или, наоборот, ждет от него признания.

– Ты же людей не дашь, – ответил Гуров. – За неимением гербовой пишем на чем придется. Я их добью, принесу тебе на блюдечке.

– Дурак ты, – Орлов вновь откинулся в кресле, – самовлюбленный человечек, хоть и подполковник и заместитель начальника отдела МУРа. Тебе одному если не грош, так целковый – красная цена.

Не грош и целковый взбесили Гурова, никто никогда не смел называть его «человечком». «Кровь бросилась в голову», «бешенство помутило рассудок», «комок застрял в горле» – великолепные литературные цитаты. Тем не менее все это с Гуровым и произошло: и «бросилось», и «помутило», и «застряло» одновременно. Он ничего не ответил и отправился в ванную умываться. А когда вышел и, дрожащими руками комкая полотенце, собрался произнести ответную речь, Орлов уже надел плащ и открыл входную дверь:

– Я твою тетрадочку прихватил, может, музей криминалистики заинтересуется, – сказал он равнодушно. – Отдыхай, будут новости, звони, – шагнул за порог и прикрыл за собой дверь.

Гуров растерялся. «Пойти к Константину Константиновичу? В министерство? Может, Петр с ума сошел? Сколько раз работали по более хлипким версиям! А я считал его умницей и своим другом». Неожиданно выпрыгнула сакраментальная, но в конкретной ситуации нелепая фраза: «Любовная лодка разбилась о быт», а дальше еще невообразимее: «Вода взбегала на мол и падала вниз стремительным потоком».

Чувствуя, что может сойти с ума, он бросился к телефону, начал крутить диск, пытаясь по междугородной дозвониться жене. Но либо после восьмерки, либо в середине номера раздавались частые гудки. Гуров постепенно успокоился, решил воевать в одиночку.

Несколько раз он разговаривал с Татьяной, передавая нужную информацию, добиваясь, чтобы к Лебедеву послали человека за деньгами. Необходимо заставить его полезть в закрома; видно, убийцу Лебедев уболтал и платежи отсрочил. С утра и до поздней ночи Гуров прохаживался по улице Воровского, не теряя из поля зрения нужный подъезд; запасшись бутербродами, жевал на ходу, начал покуривать. Он уже узнавал некоторых работников Верховного Суда, знал влюбленных из Гнесинского училища. На Гурова стали обращать внимание постовые, стоявшие у посольства; наконец он решил, что время пришло, и нанес Лебедеву уже известный визит, который от усталости и некоего помрачения начал с последней фразы «Ревизора».

Приехавшего на такси Иосифа, хотя в жизни его не видел, Гуров узнал сразу. Весь его облик выдавал провинциала, а деревянный чемодан и сумка с огромной дыней не оставляли сомнений, что человек прибыл из южных краев.

Через час с небольшим южанин вышел на улицу, ни чемодана, ни сумки при нем не было. Деньги он не везет, понял Гуров, возможно, Лебедев расплатился бриллиантами? Вряд ли, они сейчас возьмут только наличные, не станут связываться с реализацией.

Гуров бросил свою машину во дворе дома неподалеку, прошел за гостем на Калининский проспект; когда Иосиф остановил такси, подполковник дал ему возможность сесть в машину, подбежал, распахнул дверцу.

– Привет, шеф! Далеко собрался?

– Домодедово, – ответил водитель.

– Извини, – Гуров захлопнул дверцу, вернулся на улицу Воровского.

«Зачем он прилетал? – рассуждал Гуров. – Не доверяя телефону, привез какие-то распоряжения». В восемь вечера Гуров уехал домой, приняв твердое решение завтра же обратиться в Главное управление уголовного розыска МВД. «Один я ничего не сделаю. Необходимо проследить связь между Лебедевым и Иваном. Последний, видимо, должен стать курьером. Необходимо все организовать так, чтобы Лебедева взять с деньгами, а Ивана с пистолетом, тогда все будет тип-топ».

Насколько Гуров понимал психологию Юрия Петровича, тот как минимум сутки ничего предпринимать не станет, выждет.

Подполковник гнал машину в аэропорт, думая сейчас лишь о том, где заправиться и сумеет ли он купить хорошие цветы.

Иван тоже ехал в аэропорт. Напутствуя содельника, Юрий Петрович несколько раз повторил, мол, своими глазами тот должен убедиться, что милиционер из игры выбыл. В конце концов нам не обязательно, чтобы он угробился насмерть; если устроится на две-три недели в больницу, вполне достаточно.

Иван начал преследование машины Гурова от самого дома, но затем решил, что совершенно лишнее, если таксист поймет, за кем они едут, и увидит, как «Жигули» попадут в аварию.