Джеймс Освальд - Естественные причины

Ворчун Боб помолчал, виляя по маленьким улочкам между однообразными серыми новостройками. Дома, не принадлежащие муниципалитету, отличались свежевыкрашенными входными дверями или современными светильниками у входа. Наконец машина свернула в узкий проезд между крошечными скверами. Зелень загораживали стены, украшенные вмурованной в цемент галькой. Проезд замыкали ворота, неуместные среди муниципальной серости, – когда-то величественные, а теперь заросшие вьюнком, с обвисшими коваными чугунными створками на потрескавшихся каменных столбах. Табличка на левом столбе гласила: «Еще одна престижная застройка трудами фирмы „Макаллистер“».

За воротами стоял особняк в шотландском баронском стиле – четырехэтажный, с узкими высокими окнами и круглой башенкой на углу. Одну стену подпирали леса, а территорию большого сада заполонили строительные вагончики, бетономешалки, лебедки и прочие приметы стройки. У входной двери стояли две полицейские машины, за ними присматривала одинокая патрульная. Маклин предъявил удостоверение. Женщина устало улыбнулась и провела полицейских в темную парадную. Здесь было прохладно после уличной жары, так что у Маклина руки пошли гусиной кожей и по спине пробежал озноб.

– Да, здесь жутковато, – заметила патрульная.

– Кто нашел тело?

– Что? А… – Констебль достала свой блокнот. – Звонил сам Макаллистер. Прораб участка, Дональд Мурдо из Боннирига, вчера задержался допоздна, завершая строительные работы в подвале. Перепугался страшно… ну, вы понимаете.

– Вчера вечером? – Маклин так резко остановился, что Ворчун Боб чуть не ткнулся ему в спину. – Когда это случилось?

– Около шести.

– И тело еще здесь?

– Да, там уже заканчивают. Вчера было много вызовов, а это дело не сочли срочным.

– Почему дело не отнесли к срочным вызовам?

Патрульная наградила инспектора осуждающим взглядом.

– Полицейский врач установил смерть вчера вечером, в четверть восьмого. Мы отгородили место происшествия и охраняем его с тех самых пор. Не моя вина, что половина экспертов вчера была в загуле, да и вы, если честно, могли бы приехать пораньше. Не самое приятное место, чтобы проводить здесь ночь.

Тяжело ступая, констебль стала спускаться в подвал.

Маклин, опешивший от выговора, промолчал и пошел следом.

Внизу кипела бурная деятельность. Толстые провода мощных светильников змеились на пыльном полу, открытые алюминиевые ящики выплескивали содержимое под ноги вошедших, посреди главного коридора тянулась узкая полоска мостков, но никто ею не пользовался. Полдюжины экспертов деловито расчищали место. Только один заметил их появление.

– Тони? Как ты умудрился, едва получив повышение, взбесить Джейн Макинтайр?

Маклин пробрался в дальний конец подвала. Ангус Кадволладер стоял у пробитого в стене широкого отверстия, освещенного мощной дуговой лампой. Он, похоже, немного нервничал, что было несвойственно грубоватому и беспечному патологоанатому.

– Взбесить? – Маклин наклонился, чтобы заглянуть в дыру. – Что ты мне на этот раз приготовил, Ангус?

Сквозь отверстие виднелась большая круглая комната с белыми гладкими стенами. Четыре лампы, установленные вокруг центра, светили внутрь и вниз, словно юпитеры, нацеленные на звезду сцены. Только эта изрезанная и истерзанная женщина вряд ли сорвет аплодисменты.

– Зрелище не из приятных. – Кадволладер вручил Маклину пару латексных перчаток. – Посмотрим поближе.

Они протиснулись в узкий проем, прорубленный в кирпичной кладке, и Маклин сразу ощутил холод. Шум остался позади, словно команда экспертов скрылась за закрытой дверью. Инспектор вздрогнул и оглянулся – ему вдруг захотелось уйти из потайной комнаты. Что-то словно давило на его мысли. Не без труда отогнав странное ощущение, Маклин повернулся к телу.

Женщина была молода. Он сам не знал, как определил возраст, но что-то в этом маленьком теле говорило о жизни, оборванной на самом рассвете. Руки раскинуты в пародии на распятие, почерневшие железные гвозди забиты в ладони, шляпки загнуты, чтоб не дать ей их вырвать. От времени ее кожа высохла, пальцы превратились в скрюченные когти. Лицо искажала гримаса агонии. На женщине было простое платье в цветочек, задранное до груди. Маклин мельком подумал, какое оно старомодное, но тут же забыл об этом, обратившись к другим деталям.

По животу шел аккуратный разрез от паха до грудины, кожа и мышцы развернуты гниющим цветком. Сквозь темно-серую иссохшую плоть белели ребра, но от внутренних органов ничего не осталось. Ноги широко разведены и вывернуты так, что колени касаются пола. Кожа туго натянулась на высохших мускулах, видна каждая косточка узких ступней, прибитых к полу, как и ладони.