Май Шёвалль - Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё

– О боже, это он! – прошептал Кристианссон. – Этот кровосос…

Квант ничего не сказал. Упрямое выражение его лица свидетельствовало: он полон решимости не дать себя запугать.

– Ага, – сказал Гунвальд Ларссон. – Явились, несчастные тупицы?

– Что вы хотите?.. – начал Квант и внезапно осекся, потому что человек, сидящий за письменным столом, быстро поднялся.

– Я хочу уточнить одну маленькую техническую подробность, – дружеским тоном сказал Гунвальд Ларссон. – В двадцать три часа десять минут седьмого марта к вам поступил вызов на пожар по адресу: Рингвеген, тридцать семь, в Сундбюберге. Помните?

– Нет, – нагло заявил Квант. – Я не помню.

– Прекрати мне лгать! – зарычал Гунвальд Ларссон. – Вы выезжали по тому адресу или нет? Отвечай!

– Кажется, да, – сказал Кристианссон. – Мы туда выезжали… Я что-то такое припоминаю. Но…

– Что «но»?

– Но там ничего не было, – закончил Кристианссон.

– Не говори больше ни слова, Калле, если не хочешь оказаться в дураках, – шепотом предупредил его Квант. Гунвальду Ларссону он сказал: – Я этого не помню.

– Если хотя бы один из вас солжет мне еще раз, – заорал Гунвальд Ларссон громовым голосом, – я лично зашвырну обоих в бюро находок в Сканёр-Фальстербу [24] Сканёр-Фальстербу – отдаленный портовый городок на юге Швеции, в лене Сконе. , или откуда вы там! Можете лгать в суде, везде, где угодно, но только не здесь! О боже, да сними ты наконец свою фуражку, идиот!

Квант снял фуражку, сунул ее под мышку, взглянул на Кристианссона и многозначительно сказал:

– Это была твоя ошибка, Калле. Если бы не твоя чертова лень…

– Но ведь именно ты не хотел, чтобы мы вообще туда ехали, – возразил Кристианссон. – Ты сказал, ничего, мол, не слышно, и нам нужно вернуться. Ты говорил, с рацией что-то случилось.

– Это совсем другое дело, – пожав плечами, сказал Квант. – Мы ведь не можем исправить рацию. Это не входит в обязанности рядового полицейского.

Гунвальд Ларссон сел.

– Рассказывайте, – коротко приказал он. – Быстро и понятно.

– Я был за рулем, – начал Кристианссон. – Мы приняли вызов по рации…

– Сигнал был очень слабый, – перебил его Квант.

Гунвальд Ларссон бросил на него строгий взгляд и велел:

– Давайте поживее. И помните: от повторений ложь не становится правдой.

– Ну ладно, – решился Кристианссон, – мы поехали по тому адресу, Рингвеген, тридцать семь, в Сундбюберге, там действительно стояла пожарная машина, но пожара не было, в общем, ничего не было.

– За исключением ложного вызова, о котором вы просто-напросто не доложили. Из-за вашей лени и тупости. Я прав?

– Да, – промямлил Кристианссон.

– Мы тогда очень устали, – пытаясь разжалобить Ларссона, сказал Квант.

– От чего?

– От долгого и напряженного дежурства.

– Неужели? – поинтересовался Гунвальд Ларссон. – Сколько человек вы задержали за время вашего патрулирования?

– Ни одного, – ответил Кристианссон.

«Возможно, это не так уж и хорошо, но зато правдоподобно», – подумал Гунвальд Ларссон.

– Была отвратительная погода, – сказал Квант. – Плохая видимость.

– У нас заканчивалось дежурство, – попытался оправдаться Кристианссон.

– Сив была серьезно больна, – сказал Квант. – Это моя жена, – добавил он как бы для справки.

– И к тому же там ничего не было, – повторил Кристианссон.

– Да, конечно, – медленно сказал Гунвальд Ларссон. – Там ничего не было. Ничего, кроме ключевого доказательства в деле о тройном убийстве. – Потом он заорал: – Вон отсюда! Убирайтесь!

Кристианссон и Квант выбежали из кабинета. Теперь они уже мало напоминали живописную скульптурную группу.

– О боже! – простонал Кристианссон, вытирая пот со лба.

– Послушай, Калле, – сказал Квант, – я предупреждаю тебя в последний раз. Ты не должен ничего видеть и слышать, но уж если что-то увидел или услышал, то, умоляю тебя, докладывай об этом.

– О боже, – тупо повторил Кристианссон.

В последующие двадцать четыре часа Гунвальд Ларссон тщательно, шаг за шагом, восстановил всю цепочку событий, и ему даже удалось достаточно четко сформулировать свои мысли на бумаге. Выглядело это следующим образом.

7 марта 1968 года, в 23.10, в доме на Шёльдгатан возник пожар. Официальный адрес дома – Рингвеген, 37. В 23.10, в тот же самый день и год, не установленное до сих пор лицо позвонило в пожарную часть Сольны-Сундбюберга и сообщило о пожаре на Рингвеген, 37. Поскольку в Сундбюберге есть улица Рингвеген, пожарные выехали по этому адресу. Одновременно в установленном порядке сообщения о предполагаемом пожаре были переданы в полицию и центральную диспетчерскую Большого Стокгольма [25] Большой Стокгольм – агломерация, включающая в себя Стокгольм и его пригороды. В настоящий момент в него входят все коммуны лена Стокгольм. для того, чтобы избежать дублирования. Приблизительно в 23.15 патрульный Цакриссон позвонил в центральную диспетчерскую из телефона-автомата на Розенлундсгатан и сообщил о пожаре на Рингвеген, 37, не указав при этом, о каком районе города идет речь. Поскольку дежурный в центральной диспетчерской только что получил сообщение из Сольны-Сундбюберга, то решил, что речь идет о том же самом пожаре, и сказал патрульному Цакриссону, что пожарная машина выехала и уже должна быть на месте пожара (она действительно уже стояла на Рингвеген, но в Сундбюберге). В 23.21 патрульный Цакриссон снова позвонил в центральную диспетчерскую, теперь уже по спецтелефону срочного вызова. Так как на этот раз, по его собственным словам, он сказал: «Пожар! Пожар на Шёльдгатан!» – ошибки не произошло. В результате пожарные выехали на Рингвеген, 37, в Стокгольме, другими словами, к дому на Шёльдгатан.