Григорий Романов - Лыткаринский маньяк

Осведомленное общество замерло в ожидании. Теперь только пуля, выпущенная откуда-нибудь с чердака, могла заткнуть этот гейзер критиканства.

Те, кто знал Артура Самвеловича покороче, отводили депутату на этом свете не более месяца. Но, время шло, а Валежников был до безобразия жив, здоров и бодр. И активен, разумеется.

Стал сдавать Самвелыч! Так постановили о нем посвященные.

Эти события не образумили депутата. Наоборот, словно подзадорили его. Следующей жертвой стали Концессии теплоснабжения, признанные на одном из экономических форумов лучшим образцом частно-государственного партнерства.

Валежников бравады экономистов не разделил и начал доказывать: государственного интереса тут ноль, а частного столько, что теплотрассы, на эти деньги, можно заново переложить несколько раз. Вспомнил крепостное право, проведя параллель: Концессия-барин – население-холопы.

Выпустил несколько обстоятельных расследований, в которых на пальцах разъяснил: двадцать лет владения сетями принесут концессионерам миллиарды. За такие деньги, где-нибудь в Китае, строят города-миллионники на ровном месте.

Раскрыл имена подлинных интересантов. И конечно, население в их списке не значилось. Значились уважаемые люди из департамента ЖКХ и какое-то продувное жулье: оффшоры, фирмы-однодневки, в хлам проворовавшиеся директора УК. Ни одного с профильным, техническим образованием. Как один, все с судимостями, шлейфом из растрат, афер и скандалов.

Усилия депутата завершились относительной победой. Концессионное соглашение не расторгли, но заморозили фактическую передачу сетей на неопределенный срок.

Собственно, хоть так. С оговорками можно записать в актив.

Потом Валежников прицепился к водоканалу. Здесь концессия была ни к чему, поскольку он давно находился в частной собственности, будучи монополистом, свирепым, как лев.

Единственное, что мешало ему раскрыть пасть на полную, это госрегулирование тарифов – жуткая глупость и ветхий анахронизм.

Чиновники в энергетической комиссии были своими людьми. Всегда шли навстречу, но прыгнуть выше головы не могли: за тарифами присматривала федеральная власть и излишеств не одобряла. Вопрос социально значимый и мог спровоцировать напряженность в обществе.

Но, денег-то хочется, и родилась идея: инвестпрограмма. Удачным в ней было все, начиная с названия. Инвестиции! Кто, в здравом уме, может выступить против них?

На телевидении запустили сюжеты о состоянии дел в царстве водопроводных труб. Из них следовало: в девяностые водоканал не был присвоен ушлыми проходимцами за копейки. По тем временам он вообще имел отрицательную стоимость. Сплошные долги и амортизацию.

Водоснабжение приобрели в собственность альтруисты. Ничего, кроме убытков, они не видят и работают чисто за идею, ради всеобщего коммунального блага. И дальше б работали, но вот беда: износ подошел к критичным семидесяти процентам. А обновлять коммуникации некому и не на что. Коромысло, колодец и ведерко ждут нас всех в недалеком будущем.

А выход один: инвестировать. Навалиться всем миром и отвести беду, как заведено на Руси издревле. Красиво, модно, исторично. В духе одновременно и рынка, и соборных традиций. А уж как рентабельно, сказать страшно.

Цифра в платежку добавлялась небольшая, но, помноженная на количество плательщиков и срок действия программы, обрастала несметными нулями. Просто, вау, как круто!

И тут в дело вступил Валежников. И опять его чертовы расследования. Оказалось, долгами и амортизацией водоканал оброс при новых собственниках, а в девяностые блестел, как начищенный самовар и стоил, как парк из новых аэробусов.

Рассказал о состоянии альтруистов, чем владеют они и их родственники. Так, что само слово «альтруист» превратилось в издевательство.

А подытожил в своем заморском, эгоистично-рыночном духе. Раз, говорит, мы все теперь инвесторы, значит все должны быть и его совладельцами. Акционировать контору, акции сделать именными и раздать всем плательщикам коммунальный платежей, пропорционально оплачиваемым квадратным метрам. О-как!

Даже суд по этому поводу затеял. Проиграл, но нервов и крови людям попортил. Прилично потрепал.

Все сферы общественной жизни Валежников прощупал основательно. Испытал, так сказать, на прочность.

В общем, к концу депутатского срока, линия фронта выровнялась. Стало ясно, что можно изменить, к чему подступаться бесполезно, а к чему и небезопасно. Да и сама война подходила к концу.