Сергей Трапезников - Жизнь Тузика Озейло. Тайна золотого ошейника

– Её подорвали, – заключил Тузейло. – Надо хватать Гарсию, пока не поздно.

Федерико Торрес картинно хлопнул себя по лбу и ринулся обратно к столу. Звонок в Мар-дель-Плату, где проживал и вёл свой бизнес Дэвид Гарсия, был их маленьким шансом, что его ещё можно задержать.

– Она ехала сюда давать показания, – продолжал Тузик. – Но ей не дали этого сделать.

– Нужно тщательно обследовать останки её сумки, – сказал Брайан. – Возможно, там найдутся фрагменты фотографий. Скорее всего, как раз их она сюда и везла. А те снимки, которые компрометировали лично её, предпочла оставить дома…

– Прямо сейчас в город едет Алан Бенитес, – сообщил Торрес. – Не знаю, с какой целью, но его тоже могут убрать. Так же грязно, как и Стоккол в метро…

– Шеф! – тяжело дыша, в кабинет ворвался бладхаунд Кристиан Монтеро. – Бенитес едет в редакцию. За ошейником. Он думает, что тот там…

– Да что же это такое! – взбесился Торрес. – Нам всем теперь разорваться, что ли?

– Мои ребята могут заняться им, – предложил Фелипе. – Можем перехватить его прямо сейчас…

– Нет, – отрезал ротвейлер. – Его нужно довести до редакции, а ещё лучше – до того момента, когда он туда незаконно проникнет. Ваше подразделение не умеет работать так ювелирно, а в случае с Бенитесом действовать нужно именно так… Лучше отправьте ваших псов за Гарсией. Это будет куда эффективнее…

– Не теряйте времени, – поторопил их Брайан. – Мы с Тузейло Фридриховичем пока что будем здесь. Ждать.

Кабинет Торреса стремительно опустел. Тузик остался наедине с доберманом.

– Нужно хорошо продумать, как объяснить произошедшее горожанам, – Брайан внимательно посмотрел на Тузейло.

Тузик понял, что именно доберман имеет в виду. Когда на поверхность всплывёт информация о том, что взрыв в метро произошёл только лишь из-за бизнес-интрижек мэра города, то в Озее разразится грандиозный скандал. Не исключено даже, что всё обернётся и массовыми протестами. Этого сейчас допускать никак нельзя. Нужно придумать что-то такое, что сможет объяснить горожанам ситуацию.

– Ни слова про Лессию Стоккол, – заключил Тузейло. – То, что на Гарсию нас вывел именно её труп, оглашать нельзя. Объясним это через арест Бенитеса. Я полагаю, что Гастон уже доложил тебе об обнаруженных связях этого хаски с моим конкурентом из Мар-дель-Платы?

– А что говорить про взрыв?

– То же, что говорят в таких случаях во всём собачьем мире, – пожал плечами Тузик. – Работаем, закрытая информация, будьте бдительны.

Некоторое время Брайан Кортес внимательно смотрел на градоначальника, вероятно, мысленно взвешивая необходимость что-либо ему ответить. Тузик это заметил и решил не дожидаться ответных слов:

– Никому не нужна эта правда, Брайан. Ни мне, ни тебе, ни Гастону. Эта правда никому из горожан не принесёт чувства спокойствия и облегчения, а главное, никогда не вернёт погибших собак к жизни.

Он безуспешно пытался дозвониться до Лессии всё утро. Позавчера они расстались весьма на негативной ноте. Тогда Дэвид был вне себя от бешенства. Кем вообще себя возомнила эта мелкая Стоккол, чтобы указывать ему, что делать и как жить? Под венец захотелось, говорит. Из всего душераздирающего монолога о том, как ей надоело жить на правах его любовницы, Гарсия не поверил ни одному слову. Он был из тех псов, которые делают выводы об остальных собаках, опираясь исключительно на первое впечатление.

Для него Лессия Стоккол была не более чем подзаборной шлюшкой, провалившей когда-то вступительные экзамены на хореографический факультет, не сильно одарённой умом, но каким-то чудом ни разу не схваченной полицией за свои грязные аферы с клофелином.

Этот её внезапный порыв увести его, семилетнего холостяка, под венец возник отнюдь не из-за желания завести семью. Гарсия был абсолютно уверен, что собачка пришла к выводу, что их любовные отношения перешли определённый рубеж, из чего заключила, что теперь можно иметь полное право претендовать на его, Дэвида Гарсии, состояние.

В тот вечер, когда он в мягкой форме ответил ей, что с помолвкой спешить не стоит, Лессия ушла от него, хлопнув дверью. Тогда Дэвида с головы до задних лап наполнило такой яростью, что он был готов крушить всю мебель в своём кабинете. Его всегда раздражало, когда он пытался донести до кого-либо свои мысли в максимально снисходительной манере, а его, словно маленького щенка, в ответ размазывали по стенке, а вдобавок к этому ещё и хлопали дверями, словно делая его виноватым. Вести разговор деликатно Дэвиду Гарсии, как псу во многих отношениях довольно жёсткому и к тому же вспыльчивому, стоило немалых усилий. Особенно в те моменты, когда его собеседник этого определённо не заслуживал. И Дэвида всегда выводило из себя, когда его деликатные ответы не оценивали по достоинству.