Александр Архипов - Нескучная жизнь подполковника Чапаева

Но я заметил, как закрыл глаза и прикрыл себе рот Шароев. Как, сжав губы, опустила голову Светлана… После того как из кабинета вышла Блекис, я, естественно, спросил:

— Может, хватит? Одна без колготок бегает в резиновых тапочках, эти глаза закатывают… Что случилось, Магомедыч?

Дав время этим трём обормотам посмеяться (Дрозду эту историю рассказали раньше меня), я приготовился слушать. Рассказывали, кто как умел.

— Наша дознавашка, как узнала, что в подвале дома «свежий» труп обнаружили, сразу ко мне приставать начала, типа, ни разу на труп не выезжала. Можно хоть одним глазком… — начал Шароев. — Я говорю, мол, не твоё это дело, соседей с участковым опрашивайте, сейчас следачка приедет…

— Ну, она и правда на трупы не выезжала. В компетенцию дознавателя тяжкие не входят, — умничала Лядова.

— Так она самой Корниенко позвонила, и та ей разрешила. Представляешь, Васильич? Ладно, спускаемся в подвал, а там… ступить негде. Такое впечатление, что бомжи со всего района туда испражняться ходят. Вонь такая! Кучи дерьма кругом…

— A y самого входа вообще две свежие, — сморщившись, уточнила Лядова.

— Идём, как по минному полю, фонариками светим. Блекис одной рукой за мой ремень зацепилась, второй нос зажала и сзади крадётся след в след, — опять заржал Шароев.

— А тут и Виолетта Юрьевна подъехала. Трупешник сразу нашли, он возле слухового окна лежал. Здоровый такой дядька лет пятидесяти. Руки синие от татух, весь в перстнях… видно, седелец бывший. Пуля в правый глаз вошла и через затылок вышла. Её потом из стенки выковыряли, — совсем как заправской опер, выдала Лядова.

— Ну да. Мы с судмедэкспертом, Васиным, труп ворочаем туда-сюда, и Васин диктует следачке повреждения на трупе. Тут я его ещё раз перевернул… А так как трупак «свежий», из его лёгких воздух начал выходить, причём с низким таким звуком. И со стороны непосвящённому кажется, будто покойник ещё бубнит что-то по инерции. Явление, в общем, обычное. Но обычное для тех, кто знает. Наша-то ещё ничего, — одобрительно посмотрев в сторону Светланы, похвалил Шароев, — а дознавалка… Напряглась вся, как будто ей зуб удаляют, и спрашивает: «Кто это?» Ну, я как-то внимания не обращаю, говорю: «Труп. Ну, не нравится ему, что его тревожат. Возмущается, подлец». А тут судмедэксперт Васин начал труп опять на спину переворачивать, и тот как зарычит! Смотрю, а дознавашка наша боком, боком… а потом как побежит в сторону выхода! И тут этот придурошный Васин как завоет дурным голосом…

— Ой, я сама чуть не… — честно призналась Лядова, опустив руки ниже живота.

— Да так натурально! Как собака Баскервилей! А я ещё, сдуру, три раза ногами топнул, а там же пустота… как в склепе, блин. Эхо!

Подождав, пока мы с Дроздом успокоимся, Магомедыч продолжил:

— Ну, вот. А дознавашка как заверещит дурным голосом! А тут ещё Виолетта Юрьевна отвлеклась от протокола да как заорёт: «Стой, дура, в говно вляпаешься!» Слышим: ноги шлёп-шлёп, потом: «Ой! Ай!» Скрежет металла, и всё стихло, — закончил Шароев, вытирая слёзы.

— Тут Виолетта Юрьевна мне говорит: «Ну, вы и барбосы! Пойди посмотри, что с ней», — продолжила рассказ Лядова. — Выхожу, смотрю — стоит скромненько так на одной босой ноге к нашему автобусу прислонённая. Спрашиваю: «Ты как, Галь?» А она мне: «Света, я кажется уписялась. И вот ещё…» — и на свои… грязные ноги показывает.

— А ещё по дороге в темноте разбросала все протоколы осмотра места происшествия, что в квартире писала, потеряла папку с протоколами допросов потерпевшей и свидетелей. Потом умудрилась налететь головой на ржавый канализационный стояк и потеряла босоножку, — начал подсчитывать убытки Шароев под наш с Дроздом дружный хохот.

— Ага! И уже на выходе вляпалась босой ногой в те самые свежие кучи… — скорчив гримасу, закончила доклад и Лядова.

— Повеселили. А документы? — спросил я.

— Папку мы нашли, бумаги собрали. Доехали до пожарного гидранта, где товарищ Блекис колготки сняла и отмыла свои ножки. Правда, с мокрыми трусишками мы ей помочь не смогли.

— Ладно, всё, что ни делается… Товарищи офицеры, прошу нашего дознавателя этим инцидентом не донимать и впредь на этом досадном инциденте внимание не акцентировать, — громко сказал я, подойдя вплотную к входной двери кабинета. — А также прошу в дальнейшем не проявлять чрезмерное любопытство, выходящее за рамки должностной компетенции.

Моя речь была прервана бурными аплодисментами личного состава. Так и порешили. Босяки, блин!