Александр Горский - Охота на Лунина

— Так бывает, — Илья обернулся и, к своему облегчению, убедился, что прижимающий к уху смартфон Хованский их разговор слышать не может, — бил в одно место, попал в другое.

— Бывает, — все так же шепотом согласился полковник, — а бывает и так, что не мужчина женщину спасает, а совсем наоборот. Преступник начинает избивать сотрудника следственных органов, который, возможно, находясь в бессознательном состоянии, не может оказать сопротивления, а слабая женщина, видя все это, в порыве отчаяния находит в себе силы, чтобы подхватить с земли кувалду и нанести ею удар. Как вам такая история?

— Фантастическая, — буркнул Лунин, — ни разу не встречал таких героических женщин.

— Возможно, — кивнул Реваев, — есть у нее только один недостаток. Судя по следам ударов, которые имеются на лице нашего сотрудника, били его обеими руками. И правой, и левой, причем пистолета ни в одной из рук не было — травмы тогда были бы другие. А раз так, получается, что наша героическая женщина убила безоружного человека.

— Который в это время пытался убить сотрудника следственных органов, — продолжил фразу помрачневший Лунин. — К чему вы мне эту историю рассказываете?

— Да так, — Реваев вновь улыбнулся, — хотел послушать, насколько правдоподобно это звучит.

— Ну и как? — Вновь оглянувшись, Илья увидел, что закончивший разговор Хованский направляется к ним.

— Вы правы, совершенно фантастическая, — Реваев разжал пальцы, освобождая руку Ильи, — не стоит тратить на нее время. Езжайте домой.

— Ты, брат, совсем кислый, — высказался Вадим, ждавший Лунина на лестнице. — Что, москвич опять нервы трепал?

— Почти, — Илья вяло махнул рукой, давая понять, что ничего страшного не произошло, — уговаривал в Москву переехать.

— Ты ведь отказался уже, — возмутился Зубарев. — Какие они, москвичи, все-таки нудные. Поэтому их и не любит никто.

Возразить Илье было нечего, поэтому он лишь молча, незаметно от приятеля, обернулся и благодарно кивнул невысокому лысоватому мужчине с круглым добродушным лицом, облокотившемуся на лестничные перила пролетом выше. В этот момент Хованский задал полковнику какой-то вопрос, и отвлекшийся на него Реваев не смог увидеть это, пусть и короткое, зато откровенное проявление благодарности. Зато он услышал заданный Дмитрием Романовичем вопрос и не смог сдержать грустную улыбку.

— Это действительно вас так волнует?

— Да, — в голосе Хованского послышалась генеральская напористость, — может быть, этот человек исходил из лучших побуждений, но я должен знать, кто из подчиненных действует за моей спиной.

— Да, тылы должны быть прикрыты. — Полковник задумчиво потер подбородок. — Хорошо, я удовлетворю ваше любопытство. Тем более что этот человек, скажем так, уже вне вашей компетенции.

— Значит, Лунин, — понимающе кивнул Хованский, — а вы, я так понимаю, все же уговорили его перебраться в Москву.

— При чем здесь Лунин? Уж в нем-то вы можете быть уверены. Как он вам подавал докладную?

— Как? — удивился вопросу Дмитрий Романович. — А как их всегда передают? Написал да отдал.

— Лунин подал вам докладную официально, через приемную, где она прошла через секретаря и была зарегистрирована. Мысль улавливаете? — Увидев изумленное лицо начальника областного управления, Реваев не смог сдержать улыбку, вот только выглядела она еще более печально, чем предыдущая. — У вас был очень хороший секретарь, Дмитрий Романович.

— Светка? — ошеломленно пробормотал Хованский.

Оказавшись, наконец, дома и выпроводив собиравшегося составить ему компанию Вадима, Лунин запер дверь и устало потащился в ванную комнату. Покрутив кран и стянув с себя грязную одежду, он полулежа устроился в ванне, с наслаждением ощущая каждым синяком, каждой клеткой кожи, как горячая вода, прибывая, вначале оживляет нервные окончания, на короткое время усиливая боль, а затем великодушно растворяет ее в себе. Наполнив ванну до краев и в очередной раз пожалев о ее слишком малых, особенно при его росте, размерах, Лунин некоторое время погружал в воду то одни части тела, то другие. Вначале он сидел, выпрямив ноги, давая возможность как следует прогреться коленям, затем сдвигался вперед, закидывая ноги на стену и погружаясь с головой в горячую, на пределе терпения, воду. Во всей этой терапевтической акробатике был один недостаток — она отнимала слишком много сил, поэтому после третьего погружения Лунин постарался устроиться так, чтобы в воде оказалась как можно большая часть его многострадального тела, положил голову на бортик и почти сразу уснул.