Андраш Тотис - Убийство после сдачи номера в печать

— Быть может, в деле замешана женщина. — Он вынул из закрывающегося на ключ кейса найденные у Дюамеля письма. — Смотри-ка! — Шарль покачал головой. — Нумеровал женщин. Ну… такого я еще не видал. 1980 год. Вторая. Анна. От нее здесь два письма. 1980-й. Пятая. Мари. От нее только одно, но резкое.

— Покажи! — Альбер взял письмо из рук Бришо. — У малютки есть стиль, — с признанием произнес он. — Послушай-ка! «То, что ты мошенник, я всегда знала. Но предполагала, что в тебе есть хоть какие-то добрые чувства. Теперь я знаю, что ошибалась».

— Это еще сантименты. Погляди, что пишет шестая за восьмидесятый год!

— И такая есть? Так сколько же женщин бывало у этого типа в год?

— Сейчас скажу. — Бришо послюнявил палец и начал быстро перелистывать пачку писем, словно кассир денежные купюры. — В 1980-м у него их было семь. В 1981-м только четыре, потом в 1982-м цифра подскочила до пятнадцати. В 1983-м — десять. Бедняжка, даже одной на месяц не пришлось. Нынешний год был удачным, — сейчас еще только ноябрь, а он уже тринадцатую, зарегистрировал. До восьмидесятого он либо не путался с бабами, либо только потом начал хранить и нумеровать письма. С той поры у него было пятьдесят девять женщин.

Бришо покачал головой. В полицейских кругах он считался Казановой, но по сравнению с покойным Дюамелем его успехи бледнели.

— Именно так. — И быстрыми движениями он пересчитал письма, находившиеся в пачке. — Пятьдесят восемь.

— Ты только что сказал, пятьдесят девять.

— Да? — Бришо снова принялся считать. — Семь и четыре одиннадцать. И пятнадцать… Должно быть пятьдесят девять. — Теперь он медленно, по одному пролистал пачку. — Пятьдесят восемь. Одно отсутствует.

— Какое? — спросил Альбер.

— От первой за восемьдесят пятый год, — сказал наконец Шарль. — Погляди, когда он порвал со вторым номером этого года!

— Двадцать пятого января. Ага, она пишет: « …две недели, тебе удавалось морочить мне голову, теперь найди себе для этого другую! »

— Советовать легко, — сказал Альбер. — Сколько времени встречался Дюамель с первым номером?

— Быть может, они вообще не встречались, — ответил Бришо. — Быть может, он подцепил ее на новогодней вечеринке, а на рассвете они и поладили. В его бухгалтерии она значится уже за восемьдесят пятый год. А потом он этой женщины и не видел. Поэтому и нет прощального письма.

Альбер с подозрением смотрел на приятеля. Возможно, этот негодник Бришо так же начинал новый год? А у него, у Лелака, самое большее могло бы быть одно приключение. Но Фонтэны переселились из Парижа, связь прервалась столь же внезапно, как началась, и прекрасную крошку Марианну теперь наверняка обхаживает кто-то другой.

Руки его сжались в кулаки, как всегда, когда он вспоминал об этом.

— Брось, — сказал он. — Тогда он приложил бы сюда еще записку: когда, где, сколько и с кем. По-моему, на самом деле он больше всего наслаждения получал именно от этого, от своей бухгалтерии.

На улице автомобилисты уже толкали друг друга. На сломанные машины никто и внимания не обращал! Вокруг ссорящихся собрались люди, в уличном шуме слышались угрозы:

— …Мурло твое… расплющу, в порошок тебя сотру, грязный мерзавец…

— Господи, да они сейчас подерутся! — сказал официант. Это был высокий тощий старик. Уставившись тревожными птичьими глазами на улицу, он непрерывно моргал. За соседним столиком сидела молодая пара, с наслаждением смотревшая на даровой спектакль. Лучше, чем в кино! Вдруг и в самом деле подерутся!

— Надо вызвать полицию, — сказал официант. — Почему в таких случаях полицейские никогда не оказываются на месте?

Лелак и Бришо отвели глаза. Официант подошел ближе к дверям — оттуда было лучше видно.

— Столько людей, и все стоят и пялятся. Хоть бы один позвал полицейского или сам вмешался… — Он тоже двинулся чуть в сторону, потому что кто-то заслонил ему зрелище.

На тротуаре уже собралась большая толпа, девушка, сидевшая за столиком, тоже поднялась, приблизилась к стеклу и остановилась рядом с официантом. На мгновение Альбер, увидел двух мужчин, которые сцепились друг с другом, катаясь по мокрому асфальту. То, что, они не были профессионалами, ему сразу стало ясно, однако такие любители обычно знают множество мелких, подлых трюков и приемов, используемых в драках. Нажать коленом на лобок, пнуть в берцовую кость, захватить руку в ключ. Но по-настоящему страшны были кипевшие в них слепая ненависть и жажда убийства. Они дрались, как звери, рыча, царапаясь, не заботясь о том, какие раны получают, какие удары раздают.