Чарльз Харрис - Комната 15

Однако избавиться от этого ощущения нельзя никогда – вот этот человек был жив не так давно, быть может, всего несколько минут назад, быть может, несколько часов или дней. Но у него была жизнь. У него в кармане ключи от двери, которую он больше никогда не отопрет. Он знал людей, с которыми больше никогда не встретится.

«В любом случае, – говорю я себе, – этот запах другой». Я почувствовал его еще внизу – это как-то связано с гостиницей. Сначала он кажется сладковатым ароматом, но в глубине его есть что-то менее приятное, тошнотворное, что нельзя скрыть свежей краской.

Я подхожу к мертвой женщине ближе, чтобы сфотографировать ее крупным планом. Но эти глаза… Я заставляю себя сосредоточиться. Что я вижу? Это не работа профессионала, а убийство, совершенное в порыве неистовства. Убийца разрядил в жертву всю обойму. Я слышу, как вернулся Райан.

– Ничего, сэр, – говорит он, остановившись в дверях. – Похоже, номером наверху не пользовались.

– Спасибо, Райан.

Наклоняюсь и прикасаюсь к женщине. Кожа уже остывает, пульса, естественно, нет. Перевожу взгляд на пол. Слишком быстро – я едва не теряю равновесие и слышу шум крови в висках. В самый последний момент успеваю удержаться на ногах. По шее разливается острая боль.

– Сэр? – Голос у Райана снова обеспокоенный. Я знаю, что провел здесь слишком много времени. Нужно оставить все криминалистам.

– Уже иду, – говорю я, но не трогаюсь с места.

Протянув руку, аккуратно приподнимаю верхний край сумки. Внутри еще косметика и бумажник. Я извлекаю его пальцами в перчатке. Осторожно, словно выкручивая взрыватель из мины, прищуриваясь, чтобы сфокусировать взгляд, следя за тем, чтобы больше ничего не потревожить, открываю его и нахожу внутри три пятифунтовые бумажки и кредитную карточку на имя Эми Мэттьюс. Также в бумажнике удостоверение сотрудника Центральной больницы Кэмдена, расположенной в противоположном конце района, шнурок аккуратно обмотан вокруг него.

– Эми Мэттьюс, – произношу я вслух.

Кто такая медсестра Мэттьюс и что она делала здесь, в гостинице рядом с Кингс-Кросс?

Я оглядываюсь вокруг.

– Сотовый телефон? – спрашиваю. Констебль молчит. – Ты находил телефон?

Райан что-то невнятно бормочет. В проницательности ему не откажешь, и он заметил гораздо больше, чем обычный полицейский, но всему есть свои пределы. Боже упаси, если ему захочется перейти в криминальную полицию…

– Ты знаешь хоть одну молодую женщину, у которой нет сотового телефона?

Есть сотня разных мест, где он может быть, но мне лучше их не обыскивать.

– Сэр!

Я слышу, как Райан снова окликает меня – более настойчиво.

Я старался удержаться на ногах, однако на этот раз чувство равновесия окончательно покинуло меня. Чтобы не упасть, я попытался ухватиться за хлипкий ночной столик, но тот, похоже, свалился. Я стою на четвереньках перед трупом медсестры Мэттьюс, в неприличной близости к ее ногам, ощущая запах ее крови и духов вместе с запахом гостиницы.

– Сэр? – Теперь это Норрис. Он вернулся и протискивается мимо Райана, чтобы добраться ко мне.

– Не подходи! – кричу я, но голос мой заплетается, больше не повинуясь мне. – Со мной всё в порядке. Не приближайся к месту преступления. Все будет нормально.

Норрис склоняется надо мной. Я отмахиваюсь, прогоняя его.

– Уходи отсюда! Ты уничтожаешь улики…

– Все хорошо, сэр, – говорит он. – Все хорошо.

И я чувствую, как он поднимает меня на ноги.

Перед гостиницей беспорядочная толпа. Синих мигалок в кружащих хлопьях значительно больше. Приехала группа осмотра места преступления, которая хочет, чтобы об этом знали все. Норрис бережно проводил меня вниз. Но он предоставляет мне самостоятельно проковылять последние несколько шагов, позволяя сохранить хоть немного достоинства. Я признателен ему за это, но злюсь на себя за то, что упал.

«Это все дурацкое чувство долга, – убеждаю себя я. – И Норрис». Если б он не объяснил мне, что я – единственный следователь, остающийся на ногах, я бы даже не очутился здесь, сказавшись больным и предоставив эту работу кому-нибудь другому. А теперь все кончится плохо. Теперь Норрису придется доложить о случившемся, доложить о том, что я упал, а ему пришлось пройти на место преступления, чтобы поднять меня на ноги. Единственный выход – попросить его ничего не говорить и убедить Райана, который, разумеется, также видел все это непотребство.

Полицейские стоят и ждут распоряжений. Позади них в темноте с трудом различимы другие лица – обычная толпа зевак. Синие мигалки привлекают любопытных, словно это телешоу, которое показывают специально для них. Это наводит меня на новую мысль, но прежде чем я успеваю за нее ухватиться, меня вызывают в машину криминалистов, доложить ситуацию. Щурясь в ярком свете фар, стараясь изобразить хоть какое-либо подобие профессионального спокойствия, я говорю по минимуму, после чего с облегчением указываю своим сменщикам на гостиницу.