Чарльз Харрис - Комната 15

Все дело в ее глазах. Она пристально смотрит на меня с кровати, куда ее отбросило, зажатая в угол у окна. Не может быть и речи о том, чтобы она была жива.

– Выглядит мертвой, – снова говорит Райан, стоящий у меня за спиной. Голос у него натянутый, словно он старается не смотреть.

На вид женщине лет двадцать с небольшим; короткая розовая челка на лбу. Легкая коричневая куртка практически идеально маскирует тело на фоне обоев. Я заставляю себя сосредоточиться на куртке, наброшенной поверх простенького зеленого платья: и куртка, и платье промокли насквозь от крови. Серебристые сапоги-дутики также забрызганы. Несмотря на многолетний опыт, я никогда не забываю, что у лежащего передо мной человека была жизнь, которой у него теперь нет.

– Пять входных отверстий, насколько я могу судить, – говорю я, снова возвращаясь к привычной рутине. Просто выполняя свою работу. Как робот. Механически. Не обращая внимания на чувства.

– И еще одно отверстие позади нее, сэр, в стене, – подсказывает Райан.

– Отлично, но почему так много? Это что, бандитские разборки? Размолвка влюбленных, зашедшая слишком далеко? Или акт мщения?

Райан ничего не отвечает, а я в своем туманном состоянии стараюсь не делать поспешных выводов. Девушку нельзя назвать красивой, но и непривлекательной ее тоже не назовешь; круглое лицо – без косметики, нет даже губной помады, – и этот взгляд, широко раскрытые застывшие глаза, словно она видит кого-то в коридоре у меня за спиной. Поскольку я и так чувствую себя разобранным и не в себе, от ее взгляда я каменею, поэтому отворачиваюсь.

Нельзя допускать, чтобы место преступления оказало на меня такое сильное воздействие. Райан снова спрашивает, всё ли со мной в порядке, но я не обращаю на него внимания и прохожу дальше в комнату.

– Когда ты получил звонок?

– Прошу прощения, сэр?

Заглядываю за дверь. Одни только тени. Тогда я пересекаю комнату и открываю дверь в крохотную ванную. Она пуста. Убийцы там нет, как и еще одного трупа на потертом пластиковом полу. Но от ледяного сквозняка из окна меня охватывает дрожь. Чтобы согреться, я подхожу к батарее под окном. Она едва теплая, разумеется. Какая замечательная гостиница – никаких лишних затрат…

– В какое время поступил звонок на «три девятки»?

Райан листает записную книжку.

– В двадцать один пятнадцать. Кто-то услышал выстрелы.

– Ты был здесь через пять минут?

– Я как раз находился с противоположной стороны от Кингс-Кросс, сэр.

– И больше никто ничего не слышал? Ты говорил с другими постояльцами?

– Здесь пусто, – после небольшой паузы говорит Райан. – Если и были другие постояльцы, все они смылись до моего появления.

Что удивляет меня не больше, чем отвратительное отопление или отсутствие журнала. Я открываю свою записную книжку и трясущимися руками быстро делаю зарисовку места преступления. Похоже, у двери была драка, жестокая и яростная. Один стул разломан надвое, а фарфоровый ночник валяется у меня под ногами, разбитый вдребезги; осколки рассыпаны по всему полу. Протертый ковер сгрудился, дверца дешевого гардероба распахнута настежь – внутри ни одежды, ни прячущегося убийцы. Ближе к кровати лежит большая сумка через плечо, выплеснувшая из себя обыкновенный хлам: тушь для ресниц, помада, скомканная одноразовая салфетка.

– Ты нашел оружие? – спрашиваю я.

– Никак нет, сэр.

Поднимаю взгляд на потолок.

– Эта дырка в штукатурке похожа на пулевое отверстие?

Райан смотрит туда от двери и соглашается с моим предположением.

– Как ты полагаешь, пистолет мог случайно выстрелить в ходе драки?

Он полагает, что мог.

– Ты проверил номер наверху, там нет других трупов?

Когда Райан качает головой, я говорю ему сделать это сейчас, быть может, резче, чем собирался, и, когда он убегает, достаю один из телефонов, чтобы сделать фотографии, с трудом контролируя дрожь в руках. Начинаю обращать внимание на неприятный запах в номере, смешивающийся с запахом крови. Я не могу его определить: он висит в воздухе подобно болотному газу, отравленный и гнилой, но для запаха смерти еще слишком рано.

«Держись! – говорю я себе. – Продолжай выполнять свою работу». Затем вдруг вспоминаю Служивого. Я не могу вспомнить, знаю ли Норриса или Райана, однако мои воспоминания о моем первом трупе остры, как иголки, как если б я смотрел видео. Служивым его прозвал Алан Чивер; настоящего его имени я не могу вспомнить. Сорокалетний бывший солдат, который повесился у себя дома на турнике, прикрученном к потолку в спальне; обнаружили его только через три дня. Я тогда был молодым честолюбивым констеблем, проходящим испытательный срок. Чивер, умудренный опытом полицейский из Белфаста, учил меня уму-разуму. «Запах смерти прилипает к коже, – сказал он позже, когда труп укатили. – Сколько ни мойся, он остается». Чивер был прав. Впоследствии я узнал, что единственный способ избавиться от аромата разложившейся человеческой плоти – это натереться лимонным соком.