Мелинда Ли - Последняя клятва [litres]

– Да, – всхлипнула Стеф. – Меня пустила к себе пожить одна девушка из салона. Я думаю продать дом. Не смогу там жить.

– Как вы себя чувствуете?

Стеф погладила живот:

– Вроде нормально. Только как я скажу малышу, что его отец хотел убить нас обоих?

– Не знаю…

– Извините. Я забыла… – Стеф прикрыла рот рукой.

– Ничего, все в порядке. Мы не можем изменить своего прошлого. Нам надо научиться с ним жить.

Бри пока тоже не рассказала Люку и Кайле о том, что их отец вымогал у их матери деньги, спекулируя на них. Но рано или поздно ей придется им все рассказать. Гораздо хуже будет, если они узнают о Крейге от чужих людей. Но пока их хватало плохих новостей, и Кайла была еще слишком маленькой. Она вообще ничего не знала о своем отце. Сказать по правде, Бри страшилась того дня, когда ей придется все рассказать девочке.

Стеф спустилась на одну ступеньку вниз:

– Я только хотела сказать вам «Спасибо». И еще… я очень сожалею, что все так вышло. Берегите себя!

– Вы тоже!

Стеф сошла с крыльца и села в машину. Помахав ей на прощание рукой, Бри проводила ее взглядом. Но не успела она зайти обратно в дом, как на подъездную аллею вырулил потрепанный «Бронко» Адама. Брат припарковался перед домом, открыл багажник и вытащил оттуда холст. Бри придержала ему дверь, Адам занес картину в гостиную, и их тут же обступили ребята.

– Это не та картина, над которой ты работал, – констатировала Бри; она поняла это по одному размеру холста.

– Я закончил ее в тот же день, когда ты увезла детей домой. Эрин сотню раз просила меня нарисовать для нее ферму, – Адам раскрыл картину. – Получилось не очень, но я старался.

Бри в молчании воззрилась на полотно. На картине Эрин одной рукой держала за повод Ковбоя, а другой поглаживала его морду, а Люк и Кайла чистили коня. Эрин счастливо улыбалась, ветерок нежно теребил кончики ее темных волос. За ней и детьми проглядывала конюшня, вокруг которой расстилался луг, усеянный красочными цветами. А с бирюзового неба на них проливало свои теплые лучи яркое солнце.

– Этот тот самый день, когда Эрин привела с аукциона Ковбоя, – пробормотал Адам.

Люк встал рядом с Бри:

– Ковбой был в жутком состоянии. Тощий, грязный, весь в царапинах. Мама сказала – не купи она коня, и его на следующий день отправили бы на живодерню.

Бри перехватила брошенный на нее исподволь взгляд Адама, заметила промелькнувшую на его губах улыбку и поняла: это он дал деньги на коня. И, возможно, не только на этого, но и на всех остальных. На картине Ковбой стоял, расслабившись – чуть отведя в сторону заднюю ногу и низко склонив голову. Конь явно понимал: он спасен и теперь в безопасности.

Адам запечатлел эту сцену с позиции постороннего наблюдателя, стоявшего на заднем крыльце. В груди Бри шевельнулось неприятное беспокойство. Неужели брат действительно так себя ощущал? Посторонним для других, даже близких людей?

И все же… Большинство его работ были мрачными и тревожными. Но эта картина вся лучилась светом – тем ослепительным и жизнеутверждающим светом, которого так не доставало остальным полотнам Адама. Она сверкала всеми цветами радуги! Никаких, даже малейших намеков на внутренних демонов, которые привыкла лицезреть Бри в искусстве брата.

– Я подумал: может, вы захотите ее взять себе, – пожал он плечами.

– Конечно! Спасибо! Только почему ты считаешь, что она не получилась? – по мнению Бри, это была самая прекрасная из всех работ Адама, но она не решилась его озвучить. Брат мог обидеться или даже оскорбиться. Да и много ли она понимала в искусстве?

Адам нахмурился:

– Это не плод моего разума или воображения. Не я ее создал. Это просто список с реальности.

Его точка зрения обескуражила Бри. Брат считал – раз картина реалистическая, а не интерпретирует его мысли и чувства, значит, она не представляет большой ценности. Как же сильно он ошибался! Бри взяла Адама за руки:

– Ты и только ты создал эту картину! Каждый квадратный сантиметр полотна! И оно прекрасно! Ты уловил самую сущность натуры Эрин! Ты запечатлел всего один миг ее жизни, но сумел передать ее доброту, великодушие, оптимизм! – все то, что Бри хотелось сохранить в памяти о своей младшей сестре. – У тебя получилась потрясающая, замечательная картина! Как ты ее назовешь?

Адам на секунду повернулся к картине, в его глазах блеснула влага:

– «В безопасности».

Бри обняла брата. Она больше не допустит, чтобы он искал прибежища в своем мрачном искусстве. Она постарается вытащить его на свет!