Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

Чтобы чем-нибудь себя занять, она порылась в сумке, нашла в ней сложённые пополам чистые листы бумаги, оставшиеся с посещения книжного магазина; ручку и начала изображать наверху первого листа какие-то чёрточки. Но и это бессмысленное рисование ей быстро наскучило.

Нет, это уже непорядочно. Да что там непорядочно – это уже свинство какое-то. Разве можно, рассчитывая на переход автора к ним, заставлять данного автора ждать их два часа??? Не проще ли тогда им отменить все, если у них так не получается? А если бы у неё не было столько свободного времени? Ах да, они же, небось, предполагают, что у писателей его всегда в избытке, они же, по сути, дома сидят. Вот сотрудники издательства – другое дело. Важные дельцы и вершители судеб несчастных, зависимых от них литературных рабов, которым они соизволили дать все перспективы! Конечно, и потому они привыкли, что их должны ждать, сколько они скажут.

Хотя…

Неожиданно злость и желание отвлечься придали ей сил и подсказали нужные мысли. Ксюша начала яростно строчить по бумаге. Теперь она как никогда лучше знала про самую страшную сцену в своей книге. И она должна была написать о ней именно сейчас.

Они просто всех, грубо говоря, «имеют». Сотрудники эти. Ну, точно же! Она подозревала, что в случае с маньяком могло быть что-то в этом роде, но теперь она знала это точно.

Мысли приходили и приходили ей в голову с такой скоростью, что она едва успевала всё это записывать. С горящими от возбуждения и интереса глазами она всё продолжала и продолжала записывать всё, что ей только что открылось.

«Ох, это достаточно ужасно…»

Её бросило в жар, затрясло, а на глазах даже выступили слёзы от осознания информации, проходящей через неё по миллионным нейронным сетям – от головного мозга, через множественные цепочки команд по нервам и мышцам правой руки – до ручки и бумажного листа.

Рука начала болеть, когда Ксюша исписывала уже третий лист и продолжала, несмотря ни на что, транслировать на бумагу пришедшие в голову страшные образы.

Мельком на фоне этого она осознавала, что написанное потом придётся переводить в печатный вариант. Но всё произошло так неожиданно, и под рукой в этот момент у неё отказались именно листы. А она сомневалась, что даже через пять секунд, которые бы ей понадобились для того, чтобы найти телефон в сумке, куда она недавно его убрала, и открыть в нём программу, она бы сохранила нужный настой и написала всё слово в слово именно так, как пришло ей на ум именно сразу.

В общем, Ксюша предпочла наиболее близкое к ней в это время средство для записи.

Она всё ещё дописывала, когда в ресторан вошли двое мужчин в костюмах. Один из них был полный, лысый, с маленькими, заплывшими глазками и не слишком высокий; на вид ему можно было дать лет пятьдесят. Второй же, черноволосый, повыше, вряд ли успел справить тридцатилетие, и был очень худ: пиджак и брюки местами просто висели на нём, щёки впадали, маленький заострённый подбородок тянулся вперёд, а глаза были слегка навыкате. В руках этот тщедушный паренёк длинными и тонкими пальцами сжимал чёрный портфель шефа.

Пока они топтались рядом с метрдотелем, Ксюша поспешно дописала последнее предложение и судорожно начала искать в сумке телефон. И конечно, как назло, она не могла сразу его найти.

В это время те двое уже направились к ней. Складывая листы и убирая в задний карман джинсов, она уже со своего места заметила, как лысый расплылся в приторной улыбке. «Чёрт!»

Ответив ему не менее сладкой и обворожительной улыбкой (хотя Ксюша подозревала, что она получилась скорее издевательской), она наконец достала телефон и начала искать на нём диктофон. От волнения её руки вспотели и дрожали, а мысли путались, поэтому поиски удлинились.

– Ксения Геннадьевна, рад видеть вас! – высоким тенором проворковал Гребнёв. – Я знаю, очень сильно виноват перед вами, что заставил вас так долго ждать.

– Вы опоздали всего лишь на два часа, что уж там, – попыталась пошутить Ксюша, быстро погасив экран телефона, но в её голосе всё равно прозвучали язвительные нотки. Чёрт, она же хотела попытаться сдержаться?! Хотя бы поначалу.

– Знаю, Ксюшенька, знаю, – застрекотал Евгений Васильевич. – Безумно виноват перед вами, виноват. Случилась весьма форс-мажорная ситуация. Да-да. Он сел напротив неё, махнув своему худому молодому помощнику, чтобы тоже садился. – Мы попали в ДТП недалеко от Бугров. Пока ждали приезд местной ГИБДД – водитель другой машины повредил руку, оказывается… Пока решали, кто прав, кто виноват, про возмещение ущерба – да этот дурак сам вылетел наперерез и при этом ещё не признавал вины и упорно строил из себя пострадавшую сторону! Там его ещё в больничку отвозили… Да вам это неинтересно, – он махнул рукой. – Поймите, Ксения Геннадьевна, мы спешили, как могли, но с учетом всех обстоятельств…