Лев Самойлов-Вирин - Майор милиции

Гончаров и Дроздов внимательно наблюдали за Савушкиным, а тот заметно нервничал, старался отвести глаза и время от времени озирался исподлобья.

Неожиданно Гончаров спросил:

— Почему, когда вас задержали, вы были без головного убора?

— Кепку я потерял.

— Где?

— Не помню.

— Это ваша кепка? — Гончаров протянул Савушкину кепку.

Тот несколько мгновений присматривался к ней, потом взял, надел на голову — кепка пришлась в точности.

— А я-то ее искал, искал… Где вы ее взяли, начальник? — Улыбка смягчила его хмурое лицо.

— Мы ее взяли в том месте, где вами был убит бухгалтер Орлов, — твердо сказал Дроздов.

Савушкин откинулся на спинку стула и, не моргая, смотрел на Дроздова. Вдруг он вскочил со стула, сорвал с головы кепку и с размаху бросил ее об пол. Ни Гончаров, ни Дроздов даже не шевельнулись.

— Что же это делается, товарищи?! Ну, выпил, ну, был в нетрезвом виде, ну, побили мне машину, согласен, каюсь, штрафуйте! Отбирайте права! Но за что же держать меня, таскать по милициям да еще заявлять, что я убил… Никого я не убивал! — кричал он. — Это не моя кепка! Что, на ней написано, что она моя? Вы подобрали ее где-то, да мне и приписываете!..

— Успокойтесь, Савушкин, не шумите, — негромко сказал Гончаров. — Кепка ваша, и о ней разговор окончен. Скажите: где вы поцарапали машину?

Савушкин тяжело дышал и ничего не говорил. Наконец, овладев собой, он ответил:

— По дороге из Клина мальчишка камень бросил.

— Неправда, — спокойно сказал Гончаров, — от камня, брошенного рукой мальчика, такого следа быть не может. Экспертиза уже установила, что это след пули.

— Не знаю, ничего не знаю.

— Подумайте, Савушкин, — снова вступил в допрос Дроздов. — Дело серьезное, отмахнуться словами от него нельзя. От ваших показаний зависит очень многое. Расскажите, что вас толкнуло на преступление. Ведь мы все равно все узнаем. От вас зависит ускорить следствие, а это в ваших интересах.

Дроздов говорил доброжелательно, словно перед ним находился тяжело больной человек, отказывающийся принять необходимое лекарство.

— Вы только послушайте, Савушкин, что говорят факты, — продолжал капитан. — Вчера убит бухгалтер столовой Орлов, у которого похитили портфель с деньгами. Это факт? Факт! Я спрашивал у вас, где вы были вечером? Вы несколько раз меняли показания.

Дроздов взял дело, лежавшее у него на столе, и быстро нашел нужный ему документ.

— Вот… Вы ответили, так и записано в протоколе допроса: «Сегодня днем я ездил к своей тетке, проживающей в Клину, по Садовой улице, в доме № 4, и вернулся от нее часов в десять вечера». Проверяю ваши показания, — оказывается, ложь. Не ездили вы к тетке и не были у нее около двух недель. Это факт? Факт! Так или не так?

Савушкин молчал. Он сидел, опустив голову на руки, облокотившись на колени, и, сжимая пальцами виски, глубоко вздыхал.

— Пойдем далее, — продолжал Дроздов. — Преступник был на автомашине «Победа» серого цвета, точно такой, какую водите вы. Когда он бежал на ней с места преступления, старшина милиции Крылов выстрелил. На вашей машине обнаружен след пули. Это факт? Факт! Я спрашиваю: откуда эта царапина? Вы отвечаете: мальчишка какой-то бросил камень. Ложь! Это след пули… Но и это не все. Очевидцы, как один, повторяют: стрелял в Орлова человек в черной кожаной куртке. Я спрашиваю: вы носите черную куртку? Вы отвечаете: да. Что это, совпадение? Нет! На месте преступления найдена кепка, утерянная человеком, убившим Орлова. Это факт? Факт! Ваша эта кепка? Ваша! Вы понимаете теперь всю нелепость запирательства? Мы требуем: сдайте оружие и похищенные деньги.

— Знать ничего не знаю. Делайте со мной, что хотите, я ничего другого не скажу, — прохрипел Савушкин. Безжизненное лицо его стало серо-пепельным.

— Может быть, тогда вы скажете, что за пятьсот рублей пытались спрятать от нас, когда мы были у вас на квартире?

— Какие пятьсот рублей? — с деланным недоумением переспросил Савушкин.

— А те, что были обнаружены у вас в сапоге.

— Мои это деньги. Подумаешь, капитал! Я ведь работаю, — сказал Савушкин и низко опустил голову.

— Отправьте его обратно, — приказал майор.

Когда протокол был подписан, Савушкин тяжело поднялся со стула. Дойдя до двери кабинета, он остановился, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел.

Глубоко задумавшись, Гончаров неподвижно сидел у края стола. Если бы не быстрые взмахи пальцев, вертевших металлический портсигар, можно было бы подумать, что он дремлет. Но вот он встал, положил портсигар в карман и, подойдя ко мне, спросил: