Леонид Петропольский - Игра не на жизнь, а на смерть

— Какие родичи, они же в Австрии! — напомнил Коля.

Кристина накинула халат, спустилась на кухню, к интеркому. На экране увидела Крюкова. Капитан держал возле самого экрана раскрытое служебное удостоверение. Увидев на экране хозяйку дома, потребовал:

— Откройте, полиция!

Кристина нажала кнопку связи.

— Вы знаете, сколько времени? Я тут одна, и я вам боюсь открывать.

— А джип во дворе чей? Углов Николай Сергеевич, его владелец, не с вами разве, юная леди? Открывайте, я ненадолго.

— Блин! — с чувством произнесла юная леди.

Обернувшись к Коле, сказала:

— Можешь не прятаться. Только штаны надень.

И нажала кнопку, открывая ворота.

Спустя несколько минут Инга сидела на цветастом диване, напротив расселись Крюков и Кристина с Колей. Капитан покачал головой:

— Ну и обивка на вашем диване! Я еще когда фотки со дня рождения Истоминой смотрел, вздрогнул. Итак: чем ее опоили?

— Вы чё, отравление мне собираетесь предъявить? — возмутилась Кристина.

— Ну что за жаргон, девочка? — добродушно упрекнул ее Крюков.

— Кому девочка, а кому Кристина Витальевна!

— Я тебя, шалава малолетняя, в «обезьянник» сейчас отвезу, к бомжам, — не меняя тона, пообещал Крюков. — А бойфренда твоего как педофила оформлю. Пока разберутся, блатные его пополам порвут.

И, заметив, что уверенности у хозяйки виллы поубавилось, повторил вопрос:

— Так чем Истомину опоили?

Суворова пожала плечами:

— Вискарем, чем еще? Пить надо уметь.

— Ей нельзя было! — вступила в разговор Инга. — Совсем! Она с одной рюмки всегда вырубалась…

— А по какому поводу банкет был? — спросил Крюков.

— Аньки Мелковой именины отмечали, — объяснила Кристина. — Никто Настю не звал, сама приехала… В общем, дело было так…

…Вечеринка была в разгаре. Здесь был весь одиннадцатый класс, кроме Юрова. Все танцевали. Когда прозвучал входной гонг, Кристина воскликнула:

— О, пиццу привезли!

Она включила интерком… и увидела на экране лицо Истоминой.

— Барк! Барк! — в панике позвала она.

Барковский подошел, взглянул, пожал плечами:

— Ну, пусти, раз уж пришла.

Когда Истомина вошла в гостиную, все разговоры смолкли.

— Добрый вечер всем! — сказала учительница.

Ответил один Худяков:

— Здрасьте…

— Люди, я сейчас уйду, — заверила Истомина. — Просто… мне нужно сказать вам кое-что.

— Проходите, Анастасия Николаевна, садитесь! — Барковский подвинул ей кресло.

— Нет, я постою, в маршрутке насиделась.

Она обвела взглядом учеников.

— Смотрите, как все изменилось! Всего пару месяцев назад я тут была. Вы устроили мне праздник. Я была так счастлива, показывала всем фотки оттуда… Гордилась вами… А сейчас я стою здесь и чувствую, что вы готовы меня разорвать. А почему? Куда исчезла наша дружба, люди?

— Да все норм, просто у нас тут типа своя компания… — заявила Суворова.

Истомина покачала головой:

— Нет, все не «норм», Кристина. Вы изменились. Ваши слова. Ваши глаза. Кажется, вы готовы убить, если будете точно знать, что за это ничего не будет. Я вас любила, а теперь боюсь.

— Паранойя какая-то, Анастасия Николаевна! — заявила Мелкова. — Что вас конкретно беспокоит? Успеваемость?

— Нет, с этим все в порядке. Меня беспокоит… Наверное, то, что раньше я называла вас «люди», а теперь мне кажется, что вам это не подходит.

— С чего это вдруг? — возмутилась Палий.

— Не вдруг. Это правда, что вы сами расследовали гибель Алины Русановой и приговорили кого-то к казни? Правда, что вы выступили против строительства пандуса для инвалидов и требуете перевести в другую школу четырех учеников с задержкой развития? Правда, что у вас есть досье на всех учителей?

Барковский быстрее других осознал серьезность этих обвинений. Правда, ему и полагалось все понимать быстрее. Он еще не знал, что делать, он лихорадочно думал. Надо было потянуть время…

— Просто мы взрослее, чем вы думаете, — сказал он. — И да, мы растем другими, не такими, как вы. Правда в том, что мы не боимся правды. А вы боитесь. Вот и все.

Истомина посмотрела на него, покачала головой, словно соглашалась. Но это было не согласие — она лишь подтверждала правильность своего диагноза.

— Все началось, когда появилась эта игра, «Спарта», правильно? Вы стали играть в нее и заигрались. До такой степени, что она стала играть за вас. Она играет вами, а не вы в нее. И я пришла сказать, что собираюсь с этим покончить. Ради вас. Мне назначили встречу в Министерстве образования. Я расскажу им обо всем, что произошло. Пока еще не поздно.