Мария Шкатулова - Виза на смерть

— Чуґдная девка! — сказала Лора, посмотрев ей вслед. — Какая ты молодец, Женька, а мы с Вадиком все никак не решимся…

— Так что — маразм?

— Ах, ну да. Представляешь, в школе, в Париже, работает одна провинция: учителя из Воронежа, из Тулы или там… из Рязани. Кошмар! Песни под гармонь поют. Был там один экземпляр, учитель музыки — бывший массовик-затейник. Так он на новогодних посиделках изображал Деда Мороза и одновременно развлекал народ как умел. Ставил кого-нибудь из мужчин на стул, потом вызывал из публики женщину, завязывал глаза, давал ей в руки яблоко, которое она должна была просунуть мужику в левую штанину, пропихнуть вверх и перебросить в правую. Как тебе такой аттракцион?

— Здорово, — усмехнулась Женя.

— Это еще не все. Потом все вставали в круг — мужчины и женщины по очереди. Этот идиот выдавал кому-то одному полуметровую толстую палку, которую надо было зажать между ногами и передать соседу, вернее, соседке, — в то же место и без помощи рук.

— Надо будет взять на вооружение, — улыбнулась Женя, — у отца скоро гости…

— Ха-ха! Представляю себе Василия Демьяновича!.. Кстати, у вас тут, говорят, позавчера Сапрыкина укокошили? Ты слышала?

— Еще бы!

— Кошма-ар! Что говорит отец?

— Ни-че-го.

— А-а… Ну да, понятно. Вадик говорит, в МИДе такой переполох… А во вчерашней газете статья этого… как его… Хинштама… Не читала?

Женя покачала головой.

— Я газет не читаю.

— Ты? Не читаешь газет? Совсем? Слушай, Женька, ты вообще-то работаешь или сидишь дома?

— Работаю, конечно.

— Все там же? В «Московском курьере»?

— Я оттуда давно ушла. И с тех пор даже успела переквалифицироваться.

— В управдомы?

— Почти. Я теперь — ландшафтный дизайнер.

— Да-а? Как это тебя угораздило? С твоим, так сказать, пером, знанием языков и вообще… с твоей головой… заниматься фикусами?!

Женя улыбнулась.

— Ты так говоришь, потому что не знаешь их… Они — славные ребята… И главное, молчаливые. Если б ты знала, как мне надоела эта мышиная возня с кандидатами, депутатами и прочими деятелями…

— Понятно… Хотя и не очень…

— Ты за меня не переживай. У нас с Машкой все хорошо.

— Ну-ну. Хочешь, я тебе покажу, как мы жили в Париже? Я тут кое-какие фотки прихватила…

Лора достала из сумочки несколько фотографий и протянула Жене.

— Вот, смотри. Это мы с Вадиком на Елисейских Полях. Это у Лувра. Это, сама видишь, под Эйфелевой башней. А это, — она фыркнула, — первое сентября. «Дети, в школу собирайтесь, петушок пропел давно». Это я. Как тебе костюмчик? Ничего, да? В «Самаритэне» прикупила. А это наш завуч. Тот еще был тип. Представляешь, первого сентября все должны были играть в «Страну знаний». Выгоняли всех во двор, и детки носились между «станциями», которым он лично присваивал названия: «Читалкино», «Считалкино», «Поделкино» и тэ дэ…

— А у тебя, значит, было «Языкалкино»? — Женя подняла голову и посмотрела на дочь. — Маш, тебе не холодно?

Маша молча покачала головой.

— Чудная девка, просто чудная! — умилилась Лора. — А это, смотри, наше авто. У Вадика сперва был «рено», а потом нам его поменяли на «форд». Женька-а! Машина — класс!.. А это в Довиле. Мы там отдыхали, на даче, несколько дней, перед самым отъездом. Я там так загорела! Смотри!

Лора встала, загородив собой песочницу, распахнула плащ и приподняла джемпер, обнажив кусок живота.

— Здорово, да?

— Красивый животик.

— Я там еще к тому же сбросила четыре кило… Диета по Монтиньяку, слышала?

— Смутно.

— Ну, тебе-то она ни к чему… Женька, там такое море, такая вода… не поверишь — двадцать три градуса, как на юге.

— Мы с Машкой тоже хотели поехать на море, — вздохнула Женя.

— Так у вас же дача!

— Вот именно.

— А-а… понятно. Бабушка с дедушкой не пустили…

— Ну… так вышло. Ничего, зато в будущем году мы уж точно поедем. Правда, Маш?

Лора прикрыла живот и отошла в сторону. На песке в беспорядке валялись совок и разноцветные пластмассовые формочки, но Маши не было. Она исчезла.

Кабинет полковника Богданова был залит ярким утренним солнцем, но по каким-то неуловимым признакам чувствовалось, что лето кончилось и это солнце — последнее.

— Ладно, с этим ясно, — буркнул полковник. — Теперь по Сапрыкину. Давай, Юра, слушаю тебя.

— Так, значит… — начал Лобов, уткнувшись в блокнот, — Леонид Сергеевич Сапрыкин, пятьдесят четыре года… заместитель министра иностранных дел… в субботу, 27 сентября, предположительно в промежутке между 20.00 и 20.10 убит с близкого расстояния выстрелом в голову в своей машине… во дворе своего же дома на Брянской, 4… Стреляли в упор… Время установлено по показаниям жены убитого.