Дмитрий Дашко: Мы из губрозыска

Мотивчик оборвался на середине, когда дорогу бандиту перегородил Колычев с отливающим никелем «Смит и Вессоном» в руках. Елисеев удивился, увидев в руках агента это не самое серьезное оружие. Да, выглядит красиво и смотрится эдакой игрушечкой, но в остальном… Однажды зимой Петр на спор выпалил из такого же в стоявшую шагах в пяти от него старую березу. Пуля, ударившись в стылую древесину, отскочила и упала ему под ноги.

— Гражданин Никитин, вы арестованы, — с торжеством в голосе произнес Колычев.

Он наставил револьвер на Чеснока. Выражение лица у того не изменилось.

Странно, подумал Елисеев, Чеснок словно предвидел эту встречу и подготовился к ней. Вон, какая спокойная физиономия. Ни один мускул не дрогнул. Его выдержке можно было позавидовать.

— А вы, простите, кто? — пристально взглянув на Колычева, спросил преступник.

— Губрозыск. Мы за тобой уже месяц гоняемся.

— Губрозыск… Вот оно что… Ладно, ваша взяла, — вздохнул Чеснок. — Сдаюсь я.

И такая была покорность в его словах, что агент на какое-то мгновение допустил ошибку, отведя ствол в сторону от бандита. А может, понадеялся на товарищей из уездной милиции.

Никто не ожидал от Чеснока такой прыти. Миг, и револьвер Колычева оказался в густой траве, а сам агент согнулся от предательского удара в пах. Рожнов ткнул штыком, метя в живот бандита, но Никитин успел схватиться за ствол трехлинейки и дернул его на себя. Милиционер, потеряв равновесие, полетел в кусты. И тут же вслед ему прогремел выстрел. Чеснок действовал молниеносно, успев выхватить из кармана шинели «браунинг» и нажать спусковой крючок.

Брать живым, вспомнил Елисеев одно из наставлений Колычева. Живым, несмотря ни на что. Губрозыск надеялся через Чеснока выйти на шайку, давно наводившую страх на всю губернию.

Время спрессовалось в короткий миг, когда Петр ринулся на Чеснока. Тот уже направлял ствол на милиционера, палец ложился на вороненый спусковой крючок… Елисеев пригнулся, «браунинг» бахнул прямо над головой, сорвав фуражку. Петр головой протаранил грудь бандита, боднув его, словно бычок.

Они повалились вместе. Милиционер оказался сверху, увидел перед собой полные злобы глаза, налившиеся кровью.

— Получи, сука!

Кулак врезался прямо в нос Чеснока, расквасив его и превратив в нечто невообразимое.

— Еще, гад!

Он ударил бы и во второй и в третий раз, но тут его руку перехватил Колычев.

— Отставить! Отставить, кому я сказал! Мне его еще допросить нужно!

Петр с трудом оторвался от окровавленной рожи, в которой не осталось и следа от прежней ненависти. Только дикий ужас во взгляде.

— Рожнову помоги, — приказал оперативник. — Ему вроде досталось.

Он с легкостью поднял Чеснока и завернул его руку хитрым приемом.

— Пусти, больно! — взвыл преступник.

Агент стукнул его револьвером по ребрам.

— Больно ему! — с иронией сказал сыщик. — Сам виноват! Не вздумай трепыхаться — руку сломаю!

Только сейчас все вспомнили о Пантюхине. Тот стоял как соляной столб, не в силах пошевелиться. На покрасневшем лице выступила испарина.

— Испугался? — с короткой усмешкой спросил Колычев. — Бывает. Я сам, когда в первый раз жулика брал, чуть в штаны не наделал.

Он толкнул Пантюхина плечом.

— Проснись, тетеря. Закончилось все.

— Не закончилось, — сказал Елисеев. — Надо еще эту сволочь в город доставить. И Рожнова до больницы довезти. На минуты счет идет.

В подтверждение его слов, раненый застонал.

— Успеем, — пообещал Колычев. — Должны успеть.

Агент ошибся, Рожнов умер по дороге в больницу.

В вещмешке арестованного среди подарков, которые Чеснок вез на свадьбу брату, отыскались украшения, проходившие сразу по нескольким разбойным делам в губернии. Агент узнал по описанию сережки супруги убитого аптекаря.

На другой день Петр сажал Колычева на поезд, идущий в Железнорудск. Тот успел узнать у Чеснока все, что было нужно, и теперь рвался в губернскую столицу со свежими новостями.

Перед тем, как заскочить в вагон, он крепко пожал руку Елисееву.

— Скоро свидимся, паря!

— Опять в наши края собираешься? — не понял милиционер.

— Нет. Теперь уже ты к нам. Я о тебе слово замолвлю. Нам такие кадры нужны. Жди со дня на день вызова.

Прошло две недели. Петр уже запамятовал о словах Колычева, да и, если сказать по правде, не очень-то рвался в город. Нивино было его родиной, здесь он знал всех и все его знали. Жизнь давно наладилась, вошла в привычную колею. Особого смысла что-то менять не было.