Роберт Дугони - Ее последний вздох

— Вы всегда работаете ночами? — спросила Кэти, глядя в компьютер.

— Да нет, у нас тут парочка убийств вышла.

— Вы про тех двух танцовщиц из Северного Сиэтла? Это вы ими занимаетесь?

— Да, это мои.

— И что, убийца один и тот же?

Трейси сделала глоток вина.

— Похоже на то.

Прайор прожевала кусочек говядины.

— Спасибо за еду.

— Как ваш муж?

Кэти улыбнулась.

— На удивление хорошо. Я была на стрельбище дважды с тех пор, как мы с вами занимались.

— И как стрельба?

— Хорошо, правда. — Прайор положила на стол палочки. Вид у нее был такой, как будто она что-то надумала. — А можно вас кое о чем спросить?

— Конечно, в чем дело?

— Вы здесь одна?

— Я и хвостатый мастер исчезновений.

— Это из-за работы? Я хочу сказать, вы поэтому не замужем? Поздняя работа, нерегулярный график? Если это слишком личное…

Трейси подняла руку.

— Все в порядке. Я понимаю, почему вы спрашиваете. Моя ситуация куда сложнее. Я была замужем, недолго, и давно, еще до того, как стала копом. — Кроссуайт отложила палочки. — Знаете, Кэти, я не особенно хорошая ролевая модель. Двадцать лет назад, спроси вы меня о том, как я вижу свое будущее, я не задумываясь сказала бы, что буду замужем, у меня будет двое детей и я буду жить в маленьком городе и преподавать в школе.

— Что же произошло?

— Убили мою сестру.

— Простите, — снова сказала Прайор.

— Из-за ее убийства я и стала копом. И одна я осталась не поэтому.

— А почему?

— Мне нравится то, что я делаю. Мне нравится физический и интеллектуальный вызов, который бросает нам наша работа, и я люблю стрелять, всегда любила. Дело в том, что в молодости человек может строить какие угодно планы на будущее, а жизнь потом возьмет да и посадит его задницей в то, для чего он предназначен на самом деле. А вам нравится работать в полиции?

Прайор улыбнулась.

— В колледже я специализировалась по уголовному судопроизводству. Думала, что буду работать в суде обвинителем или защитником.

— И что же произошло?

— Рано вышла замуж, забеременела, а тут еще ипотека накрылась медным тазом, пришлось зарабатывать деньги.

— И как?

— Хорошо. Мне нравится.

— Но…

— Беспокоюсь только из-за того, выдержит ли наш брак, да еще из-за дочек, что меня часто нет с ними дома по ночам. Я встречала много разведенных копов.

— Сколько вашим дочкам лет?

Кэти достала из нагрудного кармана форменной рубашки фотографию и протянула ей.

— Четыре и два. Так и ношу их каждый день с собой на работу. — Двое малышек в одинаковых цветастых платьицах и черных лакированных туфельках стояли, нежно обняв друг друга за шейки. У Трейси таких фотографий были дюжины — она и Сара в детстве. Когда-то они в нарядных рамках были расставлены по всему дому в Седар Гроув, но теперь лежали в гараже в коробках. Она вернула фото.

— Красавицы.

— Может, посоветуете мне что-нибудь? — попросила Прайор.

Вдруг Трейси поняла, что думает сейчас не только о Саре, но и о Николь Хансен, и об Анжеле Шрайбер.

— Пользуйтесь всякой возможностью показать им свою любовь, — сказала она.

Звонок из службы 911 поступил в 11:25 следующего утра. Полчаса спустя Трейси и Кинс были уже у мотеля «Джун». Прошли через парковку, где от патрульных машин и полицейских яблоку упасть было негде. Фургончики телерепортеров выстроились вдоль всей Аврора-авеню, а свора фотографов и журналистов соперничала за места на тротуаре с толпой зевак, привлеченных к мотелю двумя вертолетами служб новостей, которые лопатили воздух над головами собравшихся. Как назло, утро выдалось хотя и свежее, но ясное, и теперь, в полдень, солнце вовсю сияло в прозрачном голубом небе. Люди на северо-западе не привыкли сидеть дома в солнечную погоду, и ничто не могло распалить их любопытство больше, чем свежее убийство.

— Поганое будет дело, — сказал Кинс, оглядывая толпу.

— Оно уже поганее некуда.

Два офицера охраняли вход на лестницу, которая вела на второй этаж.

— Номер четырнадцать, — сказал тот, что помоложе. — Угловой.

В руках у него ничего не было. У второго тоже.

— Кто ведет журнал? — спросила Трейси.

— Дежурный офицер. — Указующий жест пальцем.

Лестница вибрировала под их шагами, когда они поднимались на второй этаж. Дальний конец площадки — облупленной, с голыми стенами — отгораживала красная полицейская лента, натянутая от ручки двери к перилам. Из углубления в стене вышел третий человек в форме и с планшетом для записи.