Франк Тилье - Шарко

Следующее помещение. Огромное. Блуждающий луч высветил на полу невообразимую свалку. Инструменты, мебель, сотни пустых бутылок, синие прозрачные пластиковые чехлы, деревянные поддоны, вспоротые консервные банки. Приставленное к стене зеркало с трещиной во всю длину, как если бы в него попала молния. А также наваленные грудой мешки со строительными материалами. Подвальное окно, выходящее, по всей видимости, наружу, было затянуто прибитой к стене тканью. Рамирес сделал все, чтобы изгнать свет.

Двигаясь к черному тканевому занавесу, который свисал с потолка, разделяя комнату на две части, она еле пробиралась через море разнородных предметов, с трудом сохраняя равновесие. Стекло, пластик, дерево хрустели под ее подошвами. Она откинула ткань и закричала. В десяти сантиметрах от ее лица болталась клетка, подвешенная на цепи к потолку. За прутьями лежало животное – Люси понадобилось несколько секунд, чтобы узнать в нем кошку. Абсолютно выбритый зверек дрожал, забившись в угол клетки. Его большие прозрачные глаза сверкали, как светляки в луче фонарика. На его коже, казалось, шевелились толстые и блестящие черные накладки. Люси подошла ближе.

Пиявки, в большинстве своем длиной больше ладони. Впившиеся в плоть. Кошка изнемогала под их весом. Она снова издала долгий вопль, похожий на крик младенца.

Хоть Люси и была лейтенантом полиции, она едва подавила рвотный позыв. К какому конченому извращенцу ее занесло? Она постаралась взять себя в руки. Были ли крики кошки тем самым шумом, о котором упоминал дядя в своих записках? Ей безумно хотелось схватить животное и унести его отсюда. Нельзя, все должно остаться нетронутым. Она подавила свои чувства. Летиция, нужно думать о Летиции. Обнаружить следы ее пребывания, чтобы действовать соответственно.

Она прошла дальше, заглядывая в захламленные углы. Десятки других пиявок копошились в аквариуме, стоящем на верстаке. Рамирес воспроизвел естественную среду обитания – вода, камни, ил, – чтобы им было комфортно. Рядом с аквариумом – скальпели, щипцы, мензурки, пустые пластиковые контейнеры. Какими мерзкими опытами Рамирес здесь занимался? Мебель сдвинута к стенам, – возможно, здесь существовал тайник, где он мог держать похищенного человека?

– Есть здесь кто? Я из полиции. Отвечайте!

Никакого ответа. Она повторяла раз за разом, потому что знала, как запуганная девушка, которую похититель полностью подчинил себе, может захлебываться рыданиями в полной тишине. Она прошла вдоль стен, простукивая кулаком перегородки и выискивая зазоры между кирпичами, но время уходило. Меньше чем через сорок минут Шарко будет дома. Пора убираться отсюда. Она убедит коллег, поговорит с Франком и вернется – уже законным порядком. Учитывая все, что ей удалось узнать о психиатрическом багаже Рамиреса – его отношении к крови, сатанизме, – а также наличие кошки, подвергнутой мучительным пыткам, скальпелей и прочих хирургических инструментов, следовало обыскать дом сверху донизу.

Кошка снова жалобно закричала, ее потухшие глаза умоляли Люси о помощи. На ее спине и животе желудки пиявок вздулись до такой степени, что, казалось, сейчас лопнут. Эта пакость высасывала из кошки ее жизненные соки.

– Я вернусь, обещаю.

Поворачиваясь к животному спиной, она почувствовала, что у нее разрывается сердце. Она пошла обратно, стараясь ступать по прежней дороге, чтобы лишний раз ничего не задеть. Если Рамирес был маньяком и точно знал расположение каждого предмета, он мог догадаться о нежданном визите.

Люси едва ступила в тамбур, как у нее остановилось дыхание от жестокого удара в солнечное сплетение. Сильные руки отбросили ее назад. Вскрикнув, она упала на пластиковые чехлы, а ее фонарик откатился и исчез.

Темнота.

Она хотела подняться, но Рамирес снова толкнул ее, накинул сверху кусок пластика и вдавил в ее лицо. Люси хрипло выдохнула. Кончиками губ она ловила последние частички воздуха, но дышать было уже нечем. Луч света снова появился в глубине свалки и уперся в потолок. Сидя на ней верхом, мужчина одной рукой крепко прижимал пластик, чтобы задушить ее. Другой рукой он приставил дуло пистолета к ее лбу:

– Я прикончу тебя, дрянь!

Он положил пистолет рядом, предпочтя давить на пластик обеими руками. Так больше возбуждает. Люси видела искривленные губы мужчины почти у своих собственных и вздувшиеся жилы на его шее, так сильно он давил. Она билась, как насекомое, попавшее в паучью паутину. Последний ее выдох затуманил пластик, и больше она ничего не различала.