Брайан Фриман - Голос внутри меня

– Наверное, да. Он удивил меня.

– Приятно?

– Конечно. Естественно. Наверное. – Табби заморгала и опустила голову. – Сейчас я не хочу говорить об этом. Эта ночь твоя, поэтому давай поговорим о тебе. Я прячусь за шутками, но я так и не поблагодарила тебя должным образом. За все, что ты сделал для меня, Фрост.

– В этом нет надобности.

– Ну и хорошо, потому что есть вещи, за которые невозможно отдать должное. Сейчас такой случай. Такие вещи просто есть.

– Мне это нравится.

– Так как ты?

Все задавали ему этот вопрос. Один и тот же, снова и снова. И он всем давал одинаковый ответ. «Замечательно».

– Ничего хорошего, – ответил он Табби.

Она взяла его за руку.

– Я так и думала.

– Я все еще просыпаюсь в кошмаре и думаю о том, что убил ее, – сказал он.

– Она не оставила тебе выбора.

Повернувшись к ней, Фрост признался:

– Я никому этого не говорил, но я и не хотел, чтобы у меня был выбор. Я хотел убить ее. И рад, что убил.

– Может, это правильно, Фрост. На мой взгляд, нет, но это не имеет значения. Она все-таки не оставила тебе выбора.

Он ничего не сказал. Стоило ему закрыть глаза, и он видел, как стреляет и как падает тело Иден. То был первый раз, когда он застрелил человека. Такое не забудешь, такое трудно пережить.

– Ты к ней что-то испытывал? – спросила Табби.

– Нет.

– Но ты же спал с ней, ведь так?

Фрост был бы рад ответить «нет», но он кивнул.

– Спал.

– Уверена, от этого еще хуже. В том смысле, что человек, с которым у тебя такая интимная связь, вдруг становится олицетворением зла.

– Я даже не знаю зачем. Она мне даже не нравилась.

– Может, в тот день было полнолуние. Я слышала, что в такие ночи в человеке просыпается зверь.

Эти слова вызвали у Истона улыбку.

– Не исключено.

– Ты не первый, кто прислушивается к зову тела, а не сердца.

– Но это не значит, что я горжусь этим.

– Знаю. – После долгой паузы она добавила: – Дело в том, что мы не можем управлять своим сердцем, куда бы оно нас ни вело, правда?

– Да, не можем.

Табби все еще держала его за руку. Они не отрываясь смотрели друг на друга, пока губы Табби не приоткрылись в грустной улыбке.

– А ты? – спросил Фрост. – У тебя-то как?

– Тоже ничего хорошего.

– Из-за Каттера?

– Да. И из-за другого.

– Из-за чего?

– Это неважно, – ответила она. – Так, мелочи.

– Ты рассказывала кому-нибудь о том, что тебе пришлось пережить на пирсе?

– Нет.

– Почему?

– Потому что единственный, кто может понять меня, – это ты.

Фрост не знал, что сказать на это. Он многое хотел сказать ей, но говорить об этих вещах он не мог.

Дверь на патио открылась.

– Твоя кухня как новенькая, – объявил Дуэйн. – Еды осталось столько, что ты, братишка, продержишься до Рождества. Я еще взял на себя смелость выбросить в помойку то, что не следует пускать в пищу людям и кошкам.

Фрост улыбнулся.

– Спасибо.

– Пошли, Таб, у нас на эту ночь еще есть планы, – сказал Дуэйн. – Может, ты и на больничном, но нам с фургончиком надо работать.

Табби сжала руку Фроста и выпустила ее. Не оглядываясь, она пошла прочь. Братья вошли в дом, но Табби там уже не было, она вышла на улицу и оставила дверь открытой. В прихожей Дуэйн крепко обнял младшего. Сейчас, как и весь день, он так и лучился счастьем. Именно это и нравилось Фросту в брате.

– Кейти, наверное, сидит где-нибудь на небесах и чуть ли не пыжится от гордости за тебя, – сказал Дуэйн.

– Думаешь?

– Да. И я тоже.

– Спасибо, Дуэйн, – сказал Фрост.

Брат помахал ему на прощание. Помахал он и Шаку, который сидел на белом плиточном полу рядом с Фростом. Ступив на «Короля-льва» Херба, он посмотрел вниз и хмыкнул, а потом обернулся и сказал:

– Акуна матата [64], братишка!

Дождавшись, когда Дуэйн уйдет, Фрост закрыл дверь. Он ощутил страшную усталость. Дом казался тихим и опустевшим. Постояв в темноте с минуту, он пошел к двери на патио. Шак уже убежал на кухню, чтобы проверить, не оставил ли Дуэйн какое-нибудь лакомство в его миске. Наверняка оставил. Истон выходил в патио, когда услышал, как кто-то тихо скребется во входную дверь.

Удивленный, он вернулся в прихожую и открыл дверь. На крыльце стояла Табби, залитая светом фонаря.

– Дуэйн в машине, – сказала она.

– Ясно.

– Я сказала, что кое-что забыла.

Фрост озадаченно посмотрел на нее.

– Ясно.

– Мне нужно спросить тебя кое о чем; и мне нужно, чтобы ты ответил мне честно.

В груди вновь начало биться сердце. Сердце, которое остановилось много лет назад.