Кара Хантер - Скрытые в темноте

– Все просто. Смотри.

Алекс ложится и глядит в небо. Иголочки золотистого дождя переливаются на свету, а затем звездами отскакивают от стекла лампы.

– Видишь? Можно наблюдать за дождем. Прямо волшебство.

Мальчик смотрит вверх, вытянув шею, и тянет ручонки к свету. Его смех полон искренней детской радости.

Беседа по телефону с Терри Хёрстом,

водителем автобуса «Оксфорд бас компани»

6 мая 2017 года, 17.21

Беседу провел детектив-сержант Г. Куинн

Г.К.: Мистер Хёрст, мы пытаемся найти молодую женщину, которая села в ваш автобус на Куинс-лейн вчера в 16:35.

Т.Х.: Ладно, а в чем дело?

Г.К.: Это нужно для полицейского расследования, мистер Хёрст. Остальное не должно вас беспокоить.

Т.Х.: Так как она выглядела, эта девушка?

Г.К.: Рост метр семьдесят, длинные светлые волосы. Глаза зеленые. На ней были джинсовые шорты, вязаный топ и сандалии. И солнечные очки.

Т.Х.: А, да, видел ее.

Г.К.: Не помните, где она вышла? Мы предполагаем, что она ехала до бизнес-парка.

Т.Х.: Не, точно не там. Народу зашло много, она стояла. Когда я обернулся посмотреть, нормально ли все выходят, ее уже не было.

Г.К.: Видеонаблюдения в автобусе нет?

Т.Х.: В этом – нет.

Г.К.: И вы понятия не имеете, где она вышла?

Т.Х.: Я этого не говорил. Вообще-то, скорее всего, она вышла у «Теско» на Коули-роуд. Вам это поможет?

Г.К.: Для начала хоть что-то. Если точнее вы не помните. Спасибо.

Т.Х.: Не за что. [Шепотом] Придурок.

Я просыпаюсь часа в два или три ночи. Ближе к лету небо почти никогда не темнеет полностью и остается темно-синим. Штора слегка отдернута, в комнату проникает свежий воздух.

Приподнявшись на локтях, я моргаю, чтобы глаза привыкли к мраку. Захожу к нему в комнату, а он стоит. Молча стоит в своей кроватке. В глазах блеском отражается свет из окна. Во рту у него палец, другой рукой он держит плюшевого мишку Джейка.

– Что такое? Приснился плохой сон?

Он смотрит на меня, медленно покачиваясь, затем мотает головой.

– Хочешь молока?

Кивает.

Я подхожу ближе.

– Можно, я возьму тебя?

Мальчик вытягивает руки. Я беру его впервые за все то время, что он здесь, и в темноте, когда другие чувства обостряются, ощущаю его физическое присутствие намного острее, чем раньше. Знаю, я держался на расстоянии – не только мысленно, но и в эмоциональном плане, – отчего и чисто физически тоже был от него далек. Сейчас я впервые касаюсь его кожи, впервые вдыхаю его запах. Он пахнет мылом, молоком, мочой, пахнет чем-то сладким, как и все дети. Мальчик устраивается поудобнее у меня на руках и приникает к груди. Алекс говорит, не зря женщины, у которых нет детей, так любят кошек. Когда можно прижать к себе нечто теплое, живое и размером как раз с маленького ребенка, это приносит необъяснимое удовольствие. Обнимая мальчишку, я чувствую то же самое.

Утром я встаю первым, и, когда Алекс спускается, я уже на кухне. Мальчик сидит на детском стульчике, перед ним тарелка бананового пюре, я стою у посудомойки. Алекс с ума сводит мое перекладывание посуды, так что я стараюсь сделать это, пока она спит. Играет радио, я подпеваю – и осознаю это только при появлении жены. На ней светлые джинсы и белая футболка, волосы распущены. Без макияжа она выглядит моложе. Наверное, я слишком часто вижу ее в рабочем образе юриста.

– У тебя тут весело, – улыбается она.

Заметив, что я копаюсь в посудомойке, Алекс все же решает промолчать и не портить никому настроение.

– День предстоит мрачный – зря я, наверное, веселюсь.

Она подходит к мальчику и нежно проводит рукой по его волосам.

– Тебе что, придется работать все выходные? – Ее тон звучит мягко, намного мягче, чем обычно бывает в подобной ситуации.

– Прости. Ты же знаешь, как у нас там все устроено.

Алекс поднимает и встряхивает упаковку сока.

– Жаль. Я думала, сможем поехать куда-нибудь…

Не договаривает, но я и так понимаю, что она хотела сказать. «Всей семьей».

Я продолжаю перекладывать чашки и тарелки. Занимаюсь перестановкой во всех смыслах слова.

– Слушай, я хотел тебе кое-что сказать.

Алекс наливает себе кофе, сохраняя неестественно спокойный вид.

– Да?

– Пришли результаты ДНК. Отец мальчика – не Дональд Уолш.

Опершись на столешницу, она подносит чашку к губам.

– Понятно. Значит, все-таки Уильям Харпер?