– Вингейт наверняка все обдумал заранее, он знал, где приятель держит оружие, и потому ссору устроил именно в салоне. Выстрелил в Зингера, убил его наповал. Потом надел перчатку, достал из ящика пистолет хозяина, выстрелил в стену – в ту сторону, где минуту назад стоял сам… Вложил оружие в ладонь мертвого уже Зингера… Машинально закрыл ящик секретера. Вот это его и сгубило, инспектор!
– Да, я понимаю, – сказал Хутиэли. – Если бы все происходило так, как описывал Вингейт, ящик остался бы открытым. У Зингера просто времени не было закрывать ящик…
– Перчатка действительно оказалась в ящике, – заключил Беркович. – Только не для мусора, а для грязного белья.
– А фильм? – спросил инспектор. – Фильм был интересным?
– Ерунда, – покачал головой Беркович. – Не люблю утопленников…
– Я слышал, ты собираешься жениться? – спросил инспектор Хутиэли, когда сержант Беркович вошел в его кабинет утром в воскресенье.
– Я тоже об этом слышал, – меланхолически ответил Беркович. – Меня об этом спрашивает каждый сотрудник управления. Неужели об этом говорили на утренней передаче смены?
– Кого ты позвал на свадьбу? – поинтересовался инспектор.
– На какую свадьбу? – вскинулся Беркович. – На прошлой неделе мы с Наташей поругались окончательно и бесповоротно, и я понятия не имею, какой провокатор разнес по управлению сведения, не имеющие отношения…
– Скажи-ка, – прервал Хутиэли, – который раз вы с Наташей ссоритесь окончательно и бесповоротно?
– Э… Шестой. Нет, седьмой, если считать ту ссору в кинотеатре.
– Ясно, – кивнул инспектор. – Значит, по крайней мере сегодня ты будешь больше думать о том, как помириться с Наташей, чем о том, как разобраться с делом о завещании.
– Каком еще завещании? – поднял брови Беркович.
– Ты не присутствовал на утренней беседе, – брюзгливо заметил инспектор. – Иначе ты бы знал, во-первых, что о твоей женитьбе не было сказано ни слова, а во-вторых, что тебе поручено провести расследование по делу о завещании Арье Ашкенази.
– А! – воскликнул Беркович. – Это миллионер, которого похоронили три месяца назад?
– Он самый.
– Но завещания – компетенция адвокатов…
– Да, если нет дополнительных обстоятельств, заявленных наследователями.
– Какие обстоятельства? – заинтересованно спросил Беркович.
– В двух словах: по-видимому, имеется второе завещание, написанное через несколько дней после первого. По первому – тому, что было оглашено в марте – деньги получает сын Ашкенази, Моше. По второму – где оно находится, неизвестно, – по крайней мере половину суммы получит двоюродный брат покойного, Мордехай, который живет в Австралии.
– Что означает фраза: «где оно находится, неизвестно»? – удивился Беркович.
– Именно это и означает, – раздраженно сказал Хутиэли. – Заявление в полицию подал Моше Ашкенази, пусть он тебе объясянит детали. Скажи ему, кстати, что поиск садовника Ицхака Розена уже объявлен.
– Кто такой Розен? – поднял брови Беркович, но Хутиэли замахал руками:
– Отправляйся, все узнаешь из первых рук.
Арье Ашкенази, насколько было известно Берковичу, владел крупной торговой сетью «Маркет Цафон» в Израиле, магазинами в США, Франции и Аргентине. «Стоил» он не меньше сотни миллионов долларов, понятно, что вокруг его завещания непременно должны были возникнуть споры, особенно если покойный завещал все свое состояние единственному наследнику. Свою роль в этом деле Беркович пока не вполне понимал и потому явился на виллу Ашкенази неподалеку от Нетании в дурном расположении духа. Не понравилась ему дорога – слишком много пробок, не понравился сад – слишком много деревьев, а дом понравился еще меньше – архитектура у этого строения была какой-то не израильской, было в ней что-то от готики, что-то от раннего реннесанса и от чего-то еще, чего Беркович определить так и не смог. Эклектика, в общем.
Сын миллионера принял сержанта в огромном салоне второго этажа, уставленном бюстами, будто только что вытащенными из земли, где они пролежали две тысячи лет. Возможно, это было копии, но Беркович не исключал и того, что видит самые настоящие оригиналы древних скульптур. Моше Ашкенази оказался человеком лет сорока пяти, не желавшим терять ни минуты своего драгоценного времени. Он даже не предложил Берковичу сесть, не говоря уже о чае или кофе.
– Никаких осложнений не предвиделось, – говорил Ашкенази, быстро пересекая салон по диагонали. Беркович стоял у окна, чтобы не попасть наследнику под ноги. – Завещание просто ждало срока утверждения. Неделю назад, однако, мне позвонил поздно вечером наш садовник Ицхак Розен. Было около одиннадцати часов, я только вернулся из ресторана. Звонил Розен, скорее всего, из автомата, поскольку определитель номера показал, что звонок не опознан. Розен сказал, что у него есть второе завещание отца, написанное через три дня после первого, и что по этому второму завещанию половина наследства отходит к моему двоюродному брату, который живет в Австралии и которого лично я не видел лет десять. Насколько мне известно, отец также не очень-то общался с племянником.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу