Блейк Пирс - Прежде чем он похитит

Долорес отрицательно покачала головой: «Насколько я помню, весь пейзаж казался одинаковым. Деревья и больше ничего. Мне кажется… Да, иногда я слышала гудок паровоза, сидя в ящике».

«Вы помните, как долго вы бежали?» – спросила Макензи.

«Нет. Я хочу сказать,… что это было недалеко. Может миля, может две. Я не уверена».

«Вы заметили что-нибудь, когда убегали?» – спросила Макензи.

«Знаю, что заметила, но не помню что. Всё, как в тумане. Мне кажется, там был ещё один сарай. Ох,… боже, я забыла. Пока никак не могу вспомнить».

«Что вы не можете вспомнить?» – спросил Эллингтон.

«Когда я выбежала из сарая,… я услышала крик из соседнего сарая. Кричала женщина. Я быстро поговорила с ней…. Не помню, что я ей сказала. У меня не было времени на то, чтобы её освободить. Мне нужно было спасаться…»

Долорес начала плакать, скривившись от боли. Макензи показалось, что от плача у неё ещё больше болела голова.

Врач подошёл к двери и открыл её: «Всё. Она не может…»

«Нет, всё в порядке, – сказала Долорес. – Правда, я не всё помню».

«Мы можем на этом закончить, если хотите», – сказала Макензи.

Не глядя на неё, Долорес продолжила: «Нет, лучше давайте разберёмся с этим сейчас. Вы представляете, как мне повезло? Если я не расскажу всё сейчас, кто знает, что ещё может со мной сегодня случиться».

Долорес засмеялась над собственными словами, но её смех никто не поддержал. Она сделала несколько глубоких вдохов и продолжила: «Похититель – крупный мужчина, но… я не помню его лица. Я почти уверена, что он ударил меня молотком, когда похитил с дороги. Кроме этого… В голове всё смешалось, всё, как в тумане…Чёрт. Простите».

«Всё в порядке, – сказала Макензи. – Вы вообще видели лицо своего похитителя?»

«Думаю, да, но как я уже сказала,… всё в тумане. Единственное лицо, которое я хорошо помню, это лицо мужчины с поезда…»

Её взгляд потускнел, и она подняла глаза к потолку. На лице отразилось чувство стыда, и Макензи поняла, что их разговор подошёл к концу: «Мне кажется, он хотел меня изнасиловать, но… я не знаю. Видимо, его инструмент уже не работает». Долорес засмеялась, но её смех был похож на резкий крик.

«Спасибо, что поговорили с нами, Долорес, – сказала Макензи. – Вы нам очень помогли. Возможно, вашей информации хватит, чтобы его найти».

Долорес кивнула. По щекам продолжали течь слёзы: «Если вам удастся засадить урода с поезда в тюрьму, это будет вообще отлично».

«В этом не сомневайтесь, – сказал Эллингтон. – Ещё раз спасибо».

Оба кивнули врачу и вышли в коридор. Полицейские у входа казались уставшими, но внимательными, изо всех сил стараясь хорошо выполнять свои обязанности.

«Ребята, – спросила их Макензи, – не знаете, куда забрали бродягу с поезда?»

«Я слышал, что его держат в обезьяннике в штаб-квартире».

«Можете позвонить начальнику и сообщить, что к ним едут агенты Уайт и Эллингтон?»

«Да, мэм», – ответил офицер.

Макензи и Эллингтон направились к лифтам. Эллингтон заговорил только тогда, когда двери лифта закрылись.

«Полиция задержала бродягу, – сказал он. – Рядовой случай. Кажется, у полиции Сидар-Рапидс всё под контролем. Зачем нам вмешиваться?»

«Затем, что если на него хорошенько надавить, он может поведать нам информацию, которую мы не сможем использовать против него».

«Например?»

«Например, где именно Долорес Мэннинг забралась на поезд. Нужно позвонить Бейтману и попросить подробную карту железнодорожных маршрутов Бент Крик».

Эллингтон улыбнулся и кивнул: «Хотел сказать, что первым до этого додумался, но,… чёрт, ты меня опередила».

Макензи смотрела на бродягу через стекло в комнате для допросов. Он успел рассказать полицейским из Сидар-Рапидс, что его звали Боб Кроуфорд, и что родом он из Форт-Уэрс, штат Техас. Это всё, чего они смогли от него добиться за целый час допроса. Во время беседы они дали Кроуфорду пакет со льдом, чтобы приложить к руке. Видимо, он очень старался, избивая Долорес Мэннинг.

Макензи и Эллингтон находились в соседнем с допросной кабинете. Здесь же были два офицера из полиции штата. Оба внимательно следили за Кроуфордом. Один казался взбешённым, второй – печальным и разбитым.

«Вы не против того, чтобы я попыталась его разговорить?» – спросила Макензи.

«Ради бога, – сказал полицейский со злым выражением лица, – но хочу сразу предупредить, что от него не будет толку. Его трясёт с похмелья, и разит от него так, как пахло бы, если устроить раздевалку в грязном баре. Ему так хочется выпить, что он не может думать. Если вам не удастся добиться от него хоть какой-нибудь информации, мы до утра посадим его в вытрезвитель».